Король нищих - Жюльетта Бенцони

— В таком случае почему бы вам не сказать мне больше? Ведь мы очень далеко от Парижа…

— Потому, что губернатором Бретани является кардинал Ришелье, который отнял право владения у герцога Сезара, а там, где обосновался кардинал, всегда надо опасаться того, что за каждым кустом прячется шпион.

— А на острове Бель-Иль шпионов нет?

— Нет. Остров далеко от берега и принадлежит Пьеру де Гонди, герцогу де Рецу. А теперь по коням! Больше я не отвечу ни на один ваш вопрос до тех пор, пока мы не прибудем на место. И все!

На сей раз Жаннета этим ограничилась. Кстати, сословное положение, разделяющее простую горничную и дворянина, не допускало вольностей, что она прекрасно понимала. К тому же сам новый ритм поездки не позволял вести разговоров, ибо и речи не могло быть о том, чтобы сделать длительную остановку, не добравшись до берега моря; они задерживались лишь для того, чтобы сменить лошадей и подкрепиться. После Бене, миновав Редон и Лорош — Бернар, они достигли устья реки Вилен, откуда устремились к Пириаку, маленькому рыбацкому порту, в который бедная девушка приехала совсем измученной: одно дело было сопровождать Сильви в приятных верховых прогулках по полям и лесам, а другое — без передышки пересаживаться с лошади на лошадь, скача днем и ночью.

— Кажется, я и шагу ступить не могу! — простонала Жаннета, когда Гансевиль, наконец-то сжалившись, помог ей спешиться. — Да и вряд ли смогу снова сесть в седло.

— Я посоветовал бы вам поставить согревающий компресс из воска, — вздохнул он, — но это займет много времени. Понимаю, что эта скачка для вас тяжела, что вы предпочли бы карету, но дороги в Бретани плохие, а верхом можно быстро проехать везде!

— Значит, нам надо спешить?

— Да, благодаря этой дикой гонке мы выиграли три дня. Нам абсолютно необходимо попасть на Бель-Иль раньше кое-кого! Вперед, смелее! По приезде я вам обещаю сюрприз…

Усадив Жаннету у подножия скалы, Гансевиль отправился на поиски судна; потом в ожидании прилива они подкрепились рыбным супом и гречишными лепешками.

Когда наконец стемнело, они сели в рыбацкую лодку. Жаннета, закутавшись в пропахшее рыбой одеяло, опустилась на дно лодки и тотчас заснула.

К счастью, море было относительно спокойно, а крайняя усталость избавила Жаннету от последствий качки. Поэтому она ничего не видела на протяжении тех четырех лье, что отделяли Бель-Иль от берега.

Когда Жаннета проснулась, то увидела, что лодка движется по каналу, а сам порт в розовом свете зари показался ей самым прекрасным местом на земле. Проложенный в устье одного из впадающих в море протоков, куда проникает прилив, канал был зажат между холмом, поросшим деревьями, и скалистым мысом, где возвышалась цитадель с приземистыми круглыми башнями и торчавшими из бойниц жерлами пушек. Казалось, городок прячется за защищавшими его стенами крепости, однако в глубине порта оба берега связывал акведук, который вел к вытянутому в длину замку, чьи сады карабкались вверх по второму холму, более высокому, чем первый. Это был большой, красивый белый дом, в высоких окнах которого отражались яркие лучи восходящего солнца.

— Мы на острове Бель-Иль, — объяснил Гансевиль, — а главная деревня здесь называется Дворец. Нетрудно понять почему…

— И мы идем туда?

— Именно! Там вы найдете людей, которых любите и о которых волнуетесь…

Конюшему внезапно показалось, что все сияние этого утра вспыхнуло в голубых глазах девушки.

— Сильви? О, я хочу сказать мадемуазель де Лиль…

— Тише! Не называйте никаких имен!

Жаннета хотела броситься немедленно к дому, но Гансевиль удержал ее крепкой рукой:

— Опомнитесь! Вы же не ворветесь вот так нежданно-негаданно в дом как сумасшедшая. Поймите, вас привезли сюда для очень серьезного дела. Тут Сильви прячут с того дня, как она спаслась от страшной участи. Но угроза еще не миновала. Поэтому господин герцог в согласии с господином де Гонди и распространил версию о ее гибели. Пусть так все и считают до той поры, пока не минует любая опасность для ее жизни.

— Боже мой, но что же случилось? — прошептала Жаннета, едва не плача.

— Вы это узнаете позже, а сейчас пошли! Не можем же мы и дальше торчать посреди этой дороги! Кстати, обратите внимание, к нам приближаются двое.

Слуги в красных ливреях подошли к приезжим. Гансевиль достал из-за пазухи камзола письмо и, не дожидаясь вопросов, сказал:

— От его светлости герцога де Бофора с нижайшим поклоном господину герцогу де Рецу!

Слуги поклонились; один из них взял письмо, а другой забрал у Жаннеты ее дорожную сумку.

— Прошу вас следовать за мной, — обратился к ним первый слуга. Затем путешественников передали в руки дворецкого, который сообщил им, что герцогская чета слушает мессу в дворцовой часовне и беспокоить ее невозможно.

Поэтому Гансевиль и Жаннета терпеливо ждали, погрузившись в почтительное молчание. Жаннету тем временем обуревало жгучее любопытство: ну где может быть малышка Сильви в этом громадном доме? Гансевиль, привыкший видеть, как перед его господином распахиваются все двери, ждал, как обыкновенный проситель. Наконец дверь открылась, и в сопровождении дворецкого появился герцог.

— Проводите девушку к госпоже герцогине. Она ждет ее у себя! — сказал герцог де Рец дворецкому. Потом, повернувшись к Гансевилю, воскликнул:

— Как я рад снова тебя видеть, мой мальчик! Надеюсь, вы добрались без приключений? Полагаю, у вас есть для меня новости? Следуйте за мной — мы поговорим в моем кабинете.

В свои тридцать шесть Пьер де Гонди, второй герцог де Рец, выглядел на десять лет старше: на его вытянутом, посмуглевшем от здешнего климата лице лежала печать скуки, которая была вызвана тем, что три года назад герцога отправили в отставку. Назначенный генералом галерного флота вместо своего отца, постригшегося в монахи после смерти жены в 1627 году, герцог де Рец был смещен с этого поста, которым очень дорожил, кардиналом Ришелье, посадившим на его место своего племянника, маркиза де Понкурле. После отставки герцог уединился в своем замке на острове Бель-Иль, с горечью переживая обиду. Нет нужды говорить о том, что он не питал теплых чувств к кардиналу-министру.

Когда Гансевиль рассказывал герцогу последние столичные новости, молодая камеристка-бретонка привела Жаннету в комнату герцогини.

Екатерина де Гонди была моложе мужа на десять лет и могла бы претендовать на красоту, если бы строгость ее нравов и чрезмерная скупость не придали некоторую холодность чертам ее лица, впрочем, тонким и нежным. Она приняла Жаннету как служанку, то есть не предложила сесть; сама она продолжала свою трапезу — макала хлеб в молоко, одновременно внимательно разглядывая гостью. Не ожидая другого приема, девушка не смутилась, но все-таки не могла не подумать о чашечке горячего молока, которое было бы весьма кстати после путешествия. Наконец герцогиня, тщательно вытерев рот кружевной салфеткой, спросила: