Везунчик - Эдвард Март

предполагать что же там могли у меня найти и на что сейчас проверяют а хотел быстрее увидеть мою дочь и все-таки поговорить с женой, объяснить ей, что это случайное стечение обстоятельств. И конечно нужно было сообщить матери, пока Ната не сказала ей свою версию событий.

Пока у меня брали анализы я только об этом и думал. Но больше всего меня волновала Ната. Как ей объяснить то невероятное, что произошло, если я сам ещё не понимал как такое случилось. Я представлял, что ей скажу, но слова подбирались с трудом и история никак не становилась правдоподобной. Я настолько погрузился в этот процесс, что пропустил момент, когда снова оказался в палате вместе с Виктором Александровичем. Второго доктора уже не было.

— Ну-с, молодой человек, а теперь расскажите мне, как давно вас преследуют головные боли и потери памяти, — обратился он ко мне, внимательно глядя мне в глаза. Улыбки на его лице не было. Наконец-то он перестал меня раздражать ею. В самую первую секунду я хотел что-то соврать, не сказать ему про свои проблемы, но это было только в самую первую секунду, потом я не выдержал. Я всё рассказал Виктору Александровичу, стараясь не упустить ни одной подробности. Он начал задавать вопросы, а я отвечал и чем больше, я отвечал, тем сильнее мне становилось страшно. Я уже сам начал понимать, что у меня какие-то проблемы с головой, причем они начались раньше, чем я думал. Когда я закончил говорить, Виктор Александрович задумчиво почесал свой подбородок, а потом сказал:

— Тогда у меня для вас две новости: одна хорошая, другая плохая. С какой начать?

— С плохой конечно же, — ответил я и почувствовал как горло вдруг пересохло. Жутко захотелось пить.

— У вас рак головного мозга, последняя стадия.

В палате повисла тишина. Я еще раз повторил про себя эту фразу. Сердце пропустило удар при этом, но страха почему-то не было. Была абсолютная тишина внутри меня.

— А какая же хорошая? — выдавил я из себя, приговаривая в уме слово "рак".

Свой голос я словно услышал со стороны, будто это не я сказал эту фразу, а кто-то другой.

— Вы давно уже должны были умереть, — сказал Виктор Александрович, — У вас уникальный случай — повреждены избирательные части мозга, что позволяет вам при больших повреждениях жить и при этом находиться в здравом уме, а главное памяти. Я честно говоря, не помню больше таких случаев в своей практике. Можете мне рассказать, что было вчера? Как вы провели вчерашний день в подробностях?

Я рассказал ему, стараясь вспомнить всё, что было вчера, а он внимательно выслушал меня, после чего он сказал:

— Видите, вы отлично всё помните, что было вчера, да и ваша речь говорит о том, что с вами вроде всё в порядке, но анализы….

При этом он похлопал по папке, что лежала у его ы руках и продолжил:

— Я дважды их снял, потому что первый раз просто не поверил в них и посчитал, что это просто ошибка или какой то сбой, но они повторились.

В палате повисла зловещая тишина. Я конечно понимал, что голова у меня болит не просто так, но такого диагноза я точно не ждал. Ну в крайнем случае мигрень, но не рак же головного мозга.

— Доктор, а сколько у меня времени? — прошептал я. Услышав мой вопрос, Виктор Александрович встал и стал расхаживать из стороны в сторону по палате.

— А нет у вас времени, — сказал он, — Я бы конечно посмотрел как ваша болезнь прогрессирует, но боюсь не успею уже..

В палате снова повисла тишина. Я никак не мог сообразить, что же мне делать дальше со всем этим. Диагноз звучал фантастически и внутри себя я не принимал его.

‐ А могу я увидеть свою жену и дочь? ‐ спросил я. Я всегда был очен эмоционален, но сейчас внутри меня была пустота. И я абсолютно не переживал, что не попал на работу, хотя там тоже ожидалось важное совещание с моим участием. И это при моей гипер ответственности.

‐ Они уже покинули больницу и забрали ваши вещи, ‐ сказал Виктор Александрович, ‐ В том числе они забрали ваш мобильный телефон и ваши документы, включая кошелёк. Ваша жена обещала прийти завтра утром, но увы не уточнила время своего визита.

После этой фразы доктор внимательно посмотрел на меня и я сразу понял какой вопрос мне сейчас следует задать.

‐ А у меня есть время до утра?

Доктор пожал плечами и вдруг сказал:

‐ Знаете, она мне оставила свой номер. Я ей позвоню сейчас и объясню ситуацию. Я думаю, как врач, я смогу её позвать к вам. Ваша жена ещё не знала диагноз, когда к вам пришла. Все это очень неожиданно. Может это её как-то развернет в вашу сторону.

Я почувствовал как покраснел. Похоже Виктор Александрович слышал, как Ната отчитывала меня или просто после общения с Натой сделал выводы и мгновенно понял, как Ната относится ко мне и той ситуации, в которую я попал.

— Сейчас я попробую связаться с ней, вы подождите.

Он вышел из палаты, а у меня вдруг появилась мысль, что Ната не придёт. Не сейчас, не завтра, она вообще не придёт. Это предчувствие было настолько ярким, что я понял, что это правда. Мысль о том, что я могу больше не увидеть свою дочь Лизу испугала меня и я попытался встать с кровати. Удивительно, но мне легко удалось сесть на кровати, а потом я спокойно встал, придерживаясь за стену. Единственное, что мне мешало ‐ это повязка на лице, катетер уже убрали. Ни головокружения, ни слабости, ни головной боли я не чувствовал. Верить в такой страшный диагноз не хотелось.

"Мне нужно позвонить Нате, хотя бы с Лизой поговорить. И наконец маме набрать", ‐ мелькнула мысль и с нею я попробовал пройтись вдоль стены, держась за неё. Получилось настолько здорово, что на третьем шаге я убрал руки от стены. Я не торопился, ожидая от своего организма любого подвоха, но подвоха не было. Однако, мне не суждено было добраться до двери ‐ когда до неё осталось всего два шага ‐ она распахнулась и в палату зашёл Виктор Александрович. Он очень сильно удивился, когда увидел меня и мне даже показалось, что он испугался.

‐ Молодой человек, что вы творите? ‐ сказал он, ‐ Быстро в кровать. Вам что, одного приключения было мало? Ни в коем случае