Мужчины, подруги и прочие стихийные бедствия - Лада Лузина

Коли тут в принципе есть о чем говорить… И, разрекламированное не меньше чем безумная страсть, золотое семейное счастье - не обратная сторона одной и той же напасти. Недавно я повстречала знакомую. Будучи студенткой, она забеременела, не успела вовремя сделать аборт, вышла замуж, родила. Но хотя вступить в брак ее вынудило только нежелание растить ребенка одной и жениха она, мягко говоря, недолюбливала, теперь она признает, что прожила с ним всю жизнь, как за славноизвестной стеной, и утверждает, что любит его… И мне трудно объяснить почему, от ее слов мне вдруг стало грустно. Отчего-то я верила ей даже меньше, чем рыжему коту своей подруги. Целуя хозяйку, тот был куда убедительней!…

Где кончается любовь и начинается зависимость? И если речь идет о зависимости, начинается ли где-то любовь? Я не люблю думать на эту тему… Боюсь разочароваться в собственном браке! Четыре года назад я вошла в загс независимой женщиной, не склонной рыдать от непреодолимого чувства одиночества и считать себя неполноценной сугубо из-за отсутствия мужчины рядом. Я точно знала, коли семейная жизнь не заладится, я просто развернусь и уйду. И я не могу точно сказать, на каком году я окончательно призналась: той женщины больше нет. Я приросла к другому человеку - отрывать себя от него нужно вместе с кожей, и зарастать рана будет страшно долго. И все это можно назвать по разному: привычкой, привязанностью, настоящей любовью. Или зависимостью! Зависимостью, делающей меня, как в юности, настоящей рабой. Зависимостью, которая не даст мне уйти даже в том случае, когда это решение будет единственно правильным.

Зависимость слишком похожа на любовь слишком по многим симптомам. (Зависимость часто сильнее любви! Именно поэтому мужчины так редко разводятся, чтоб жениться на любимых). Но коли она - не любовь, есть ли между ними различие?

Может, это отсутствие ненависти? Если схема «от любви до ее противоположности - шаг» не работает и, расставаясь, вы оставляете в сердце тепло, выходит, вас связывало нечто большее, чем рабство лихорадки или сила привычки. Болезнь прошла, но остались воспоминания о совместных беседах, открытиях, прозрениях. Он помог тебе понять свое «я». Ты помогла ему вновь поверить в людей…

И взаимоотношения отцов и детей подтверждают сей тезис - строясь лишь на зависимости от родителей, материальной, психологической (и описанной доктором Фрейдом), со временем они приводят в тупик. Превращаются в ненависть, в бунт повзрослевших детей, их желание сбросить оковы. Или противоположную сторону той же ржавой медали - полуравнодушное сосуществование, механическое исполнение сыновних и дочерних обязанностей и нежелание причинять себе дискомфорт, заводя разговор или хотя бы задумываясь о подоплеке такой отцовско-детской любви.

Не стоит идеализировать первую улыбку младенца, принимая ее за любовь. Истинная любовь начинается только тогда, когда родитель открывает своему ребенку мир, формирует душу, дарит то, что останется его нетленным богатством и тогда, когда его чадо станет независимым.

Если в отношениях мужчины и женщины есть миротворчество, зависимость - только побочный эффект! Тот же, кто готов провозгласить бытовую зависимость высоким чувством, обычно просто ленится работать над собой.

Что же касается кошек… Оставим это на их кошачьей совести.

Как-то я получила письмо от поклонницы. Она утверждала, что страшно любит меня. За сим следовал ряд упреков и требований (я должна была в корне изменить манеру поведения, прическу, одежду и найти время встретиться с ней). За ними признание - она не читала моих книг. И наверное, скептически хмыкнув, я б отложила ее послание в сторону, кабы в этом абсурде мне не померещилось вдруг нечто знакомое.

Некогда друг рассказал мне историю своего развода. С первого дня брака семья жены приняла его с распростертыми объятиями. «Мы тебя так любим. Ты нам как сын», - повторяли они. А года три спустя он запоздало осознал, что вся его жизнь подчинена отныне обеспечению финансовых потребностей новой семьи: тещи, тестя, двух братьев супруги. Он строил им дачу, оплачивал учебу и отпуск. Они по-прежнему очень любили его и, как и положено близким людям, обращались к нему со всеми своими бедами. Не то чтоб ему было жалко денег и сил… Просто, когда однажды он вознамерился осуществить давнишнюю мечту - уйти с работы и начать собственный бизнес, - жена обиженно заморгала глазами: «Но это заберет сейчас все твои деньги. А моя мама начала перестраивать дом, брату нужно оплатить курсы…» За сим следовал перечень прочих потребностей и заключение: «Они же так тебя любят!» И хотя наверняка разводу способствовали и иные причины, приведенный им аргумент тоже сыграл немалую роль: «Если они все так меня любят, почему именно на меня им наплевать?»

Действительно, о какой любви может идти речь, если «любящих» ничуть не волнуют твои мечты, устремленья, желания? О какой читательской любви говорит человек, который вообще не читал моих книг? Как часто мы путаем любовь с эгоизмом? И почему два диаметрально противоположных понятия с такой легкостью подменяют друг друга?

Истоки заблуждения тайны не представляют. Все мы были детьми. Утопическое «золотое время»: всемогущие взрослые решают все твои проблемы, считая единственной и наивысшей наградой за труды фразу «Мамочка, папочка, я вас люблю!», произнесенную трогательным голоском. Жаль только с возрастом «люблю» перестает быть конвертируемой валютой, в обмен на которую ты вправе требовать блага. И наверное, в глубине души иные из нас жалеют об этом. А иные - упрямо отказываются верить в инфляцию!

Была у меня подруга. Она постоянно говорила мне: «Я тебя люблю». Не стоит искать тут лесбийских мотивов, она имела в виду, что я - ее лучший друг. Признаюсь, столь непривычно прямые признания меня смущали, но в то же время были приятны. Так мы устроены - нам хочется быть любимыми, лучшими, то бишь, как писал приснопамятный Дейл Карнеги, чувствовать свою значимость. Я прочувствовала ее на все сто. Каждый вечер подружка звонила мне, чтобы в подробностях пересказать события, случившиеся с нею за день и узнать мое мнение по этому поводу. И была весьма недовольна, если вместо детального анализа ее неприятностей я заводила разговор о собственных бедствиях. Мои периодические попытки увернуться от роли штатного психоаналитика натыкались на контраргумент: «Но ты же мой самый близкий человек. Кому еще я могу все это сказать? Я вообще не представляю, чтобы я без тебя делала».

Наша дружба носила неисправимо односторонний характер и, конечно, подруга вела себя как абсолютная эгоистка. И все же, по-своему, она и впрямь любила меня - той самой эгоистичной детской любовью, малопригодной для взрослых отношений, но оттого ничуть не менее искренней. И теща, и тесть моего разведенного друга тоже любили его - как не возлюбить человека, который ежечасно решает все твои денежные вопросы? Подозреваю, вскоре, привыкнув к столь удобной и милой ситуации, они реально не представляли свою жизнь без него. «Интересно другое, - спросила я друга, - почему, собственно, ты спохватился только три года спустя? Выходит, вначале ты сам принял роль «отца семьи», опекающего прочих членов. Значит, тебе нравилось ощущать себя всемогущим и добрым «папой», от которого зависят все?» Так же, как мне нравилось ощущать себя умной всезнайкой, без чьих советов моя подружка не может шагу ступить!