Дивизионный комиссар - Павел Корнев

— И содовой принесите! — добавил я.

— С тебя новая камера и ремонт покрышки, — заявил Коган.

— Запиши на мой счет.

— Знаешь, Виктор, вот без этого вполне можно было обойтись! — поморщился Сол и распечатал бутылку выдержанного виски. — Взяли их уже?

— Без понятия, — пожал я плечами. — Теперь это не моя головная боль.

— Надеюсь, и не моя, — хмыкнул Коган, вновь наполняя стаканы. Предупредительный официант тут же подхватил сифон и долил мне содовой. — Свободен, — отпустил его Сол. — Свободен, свободен! — повторил он. — Дальше сами.

— Не волнуйся, — зевнул я, прикрыв рот ладонью. — Крамер все сделает в лучшем виде.

— Очень на это надеюсь.

— За тобой должок.

— Сочтемся.

Мы выпили, почти сразу принесли горячее, и на какое-то время стало не до разговоров. А когда только-только обсудили последние новости, бутылка подошла к концу, и я поднялся из-за стола.

— Увидимся, Сол.

— Может, продолжим в номере? — традиционно предложил гангстер. — Вызову девочек, а?

— Не стоит, — столь же традиционно отказался я.

— Тогда провожу.

Мы спустились на первый этаж, и тут у игровых столов послышался какой-то шум.

— Что за дела? — всполошился Сол.

Я перехватил его метнувшуюся под полу пиджака руку, стиснул мускулистое запястье и потребовал:

— Спокойней!

И точно — это был не налет, просто охрана выдворяла из игрового зала какого-то дебошира.

— Виктор! — завопил вдруг тот. — Виктор, скажи им!

— Знаешь его? — удивился Коган.

— Знаю, — подтвердил я и попросил охранников: — Будьте добры, отпустите.

— Уберите руки! — потребовал Карл Верст, поправил очки в тонкой золоченой оправе и заюлил: — Виктор, произошло какое-то нелепое недоразумение…

— Никакого недоразумения, — присоединился к нам начальник охраны. — Этот человек находится в черном списке комиссии по надзору за азартными играми. Ему запрещено здесь играть.

— Как и в любых других заведениях, — добавил Коган.

— Но это простые формальности!

— Из-за этих формальностей у нас могут отозвать лицензию.

— Да никто не обращает внимания на такую ерунду! — всплеснул руками Карл. — Послушай, Виктор, у меня были определенные проблемы с комиссией, но они остались в прошлом!

— Давай-ка поднимемся в бар, — предложил я, не желая вести разговор на всеобщем обозрении.

Мы вернулись на второй этаж, и Коган сразу потребовал три порции виски. Я тяжело вздохнул, но от выпивки отказываться не стал. Пара лишних глотков теперь уже точно не повредит.

— Виктор, — вновь начал нудить Верст, — ты же знаешь, я не могу без карт…

— Слушай, Карл, я еще мог понять, когда ты сломал нос крупье! Погорячился, с кем не бывает. Но в прошлый раз ты влетел на семь тысяч, и мне пришлось договариваться с казино о внесудебном соглашении. Тогда было чертовски непросто убедить их пойти на мировую! — Я глотнул неразбавленного виски и уставился на Карла. — Ты понимаешь, что реально мог загреметь на каторгу?

— Виктор, сейчас все не так! Я работаю в предвыборном штабе Ланфорда, деньги больше не проблема! Вот, смотри! — И Верст раскрыл бумажник, набитый крупными купюрами. — Деньги есть! Ты же знаешь — без карт я просто слечу с катушек! Я уже подал документы в комиссию по играм, но эти бюрократы все никак не исключат меня из черного списка!

— Я его в зал не пущу, — твердо заявил Сол Коган. — Виктор, хватит одного доноса…

— Да послушайте! — взмолился Карл. — По всем опросам выходит, что Ланфорд на выборах даст мэру под зад. Разве вам не нужен хороший друг в мэрии? В долгу ведь не останусь! Виктор, ну пожалуйста…

— За что ты отвечаешь в предвыборном штабе? — задумчиво уставился я на Верста.

— Работаю с профсоюзами, занимаюсь социальной политикой. Ты же знаешь, мы делаем ставку на пролетариат!

Коган подавился виски, похлопал меня по плечу:

— Удачи в этом нелегком деле! — и отправился восвояси.

— Ну, Виктор…

Карла начала бить крупная дрожь, и я спросил:

— На чем сидишь?

— Я?! — возмутился в ответ тот. — Ни на чем! Просто немного кокаина, чтобы расслабиться. Ты же понимаешь, эта предвыборная кампания…

— Ладно, есть вариант, — вздохнул я, вовсе не уверенный, что впоследствии не придется об этом пожалеть. — Но ты должен пообещать одну вещь…

— Что угодно! Только скажи!

— Мне не нужно «что угодно». Мне нужно, чтобы ты не играл в долг. Только на наличные, которыми располагаешь.

— У меня на счете лежит три тысячи. И открыт кредит. Я тебя не подведу!

— Если влипнешь, подведешь не меня. Подведешь себя. — И я протянул Карлу визитку бара «Фонарь». — Эти люди шутить не будут, с ними я тебе помочь уже ничем не смогу.

Верст зябко поежился, но визитку тем не менее взял.

— Гангстеры? — уточнил он.

— Типа того, — подтвердил я. — И раздробленные коленные чашечки будут твоими наименьшими проблемами, если влипнешь в долги.

— Никаких долгов.

— Ладно, спроси Эрика Роя — это хозяин. Скажешь ему, что от меня.

— И все?

— Да.

— Спасибо, Виктор! — затряс мне руку обрадованный Карл. — Спасибо огромное!

Спрятав визитку в бумажник, он опрометью выскочил из бара; я покачал головой и отправился следом. Спустился на первый этаж, вышел на улицу и остановился рядом с курившим на крыльце Коганом.

— Все же уходишь? — спросил он.

— Да, — подтвердил я. — Увидимся.

— Не пропадай…

Я пожал ему руку, поднял воротник плаща и зашагал по тротуару. Дождь стих, небо прояснилось, и не было никакого желания возвращаться домой.

Да и смысл? На часах — четверть седьмого; Анна спит и видит сны, зачем ее будить?

И я свернул в сторону городского парка. Прошелся по безлюдной аллее, выбрал скамейку на берегу тихого пруда и, закурив, начал наблюдать, как восходящее солнце подсвечивает алыми отблесками длинные перья полупрозрачных облаков и верхнюю, расплывавшуюся блеклой радугой грань Вечности. Ночь никак не желала сдавать свои позиции, небо по-прежнему темнело бездонной синевой, но с каждой минутой утро незаметными, едва уловимыми мазками светлых красок меняло ситуацию в свою пользу.

Все же рассвет — удивительно красивая штука, а уж после полбутылки виски он и вовсе волшебен…

Утро не задалось.