Искуство обольщения - Джавид Алакбарли

первый раз в жизни я столкнулся с таким альфасамцом, который умело притворялся истинным ценителем тех прекрасных женщин, в которых и душа, и тело, и мысли находятся в божественной гармонии. Разумом я понимал, что девочку надо избавлять от погружения в этот безумный транс.

У этого гипнотизёра, конечно, не было волшебной палочки. Но он явно владел самыми коварными методами подчинения чужой воли своим целям и намерениям. Кто его знает, где и зачем людей учат владению такими технологиями? А может быть, это было его собственное ноухау, которое он именно в эти минуты апробировал на ней?

Этот хищник хорошо понимал, что постоянное давление способно вызвать ответную реакцию. Она могла вдруг стать абсолютно непредсказуемой. Может быть, даже была способна достичь уровня ответной жёсткой агрессии. Именно поэтому, закончив свой очередной спич, он откидывался на спинку кресла, расслаблялся и даже улыбался. Все эти его атаки, равно как и слова, которые он выбирал, были подчинены какой-то внутренней мелодии его существа. Эту музыку слышал и понимал только он. Ведь именно он её и подбирал.

Мне уже казалось, что это был какой-то чудовищный микс всех существующих в мире музыкальных жанров. Иногда его голос настраивался на волну маленьких ночных серенад. Порой грохотал, обращаясь к множеству ударных инструментов. В нём было всё: от нежного пианиссимо до мощи какого-то рокнрольного концерта или бетховенских симфоний.

Бедная девочка. У неё, видимо, было врождённое чувство фантастической деликатности. Видимо, ей с детства внушали, что людям нельзя грубить, хамить, что вежливость и чувство такта всегда могут разрядить самую напряжённую ситуацию. Иначе она давно на шла бы возможность сбежать от него. В бизнес-классе было ещё два свободных кресла. И в любом из них она могла укрыться от атаки этого хищника. Могла даже, в самом крайнем случае, вернуться в эконом-класс. Поступить так ей не давал именно чудовищный страх.

Самым же ужасным было то, что этот страх был настолько тотальным, что она боялась даже показать его, в чём-то проявить его. А мысль о том, что может быть, стоит сказать кому-нибудь о его наличии, просто не допускалась. Именно такая форма страха окончательно парализует человека. Удав был рядом, а кролик был уже настолько лишён воли, что мечтал лишь о том, чтобы всё это кончилось. Быть проглоченной и спокойно лежать уже внутри удава, ожидая пока тебя окончательно переварят, казалось ей уже меньшим из зол.

Видимо, она уже была готова на всё. Лишь бы закончилась эта пытка её существа ранее неведомыми ей способами и методами. Теперь ему не надо было даже предпринимать новых усилий. Она уже была готова сделать всё, чтобы прекратить эту агрессию. А ведь в самом начале ничего вроде не предвещало того, что этот милый разговор с этим обаятельным мужчиной закончится тем, что она превратится просто в кусочек мяса, который он забросит в свою глотку, чтобы насытить свой физический и эмоциональный голод.

Кто его знает, как всё сложится потом? В тот момент, когда он будет заглатывать добычу, может быть, даже он цинично будет думать о том, что вопреки всем его ожиданиям, всё это оказалось не так уж вкусно, как это он предполагал вначале. Так что вместо свадебного марша, может быть, ей ещё предстояло напоследок выслушать звуки какого-то супер-пупер канкана, свидетельствующего о том, что хищнику нужны уже другие широко раздвигаемые ножки, сочные стоны и полная готовность его новых жертв попасть в руки этого завоевателя. Приговор же будет банальным образом сводиться к тому, что она свою роль уже отыграла и подлежит утилизации.

***

Я думал и о том, что, к сожалению, она не была феминисткой. Она не была воительницей. Она не была наследницей великих амазонок. А ещё, конечно, в ней совершенно отсутствовали защитные механизмы, которые позволяют избавляться от общества разных всяких наглецов и хамов. Но ещё неизвестно, как бы сработали эти защитные механизмы перед лицом чело века, который не являлся ни наглецом, ни хамом, ни явно выраженным агрессором.

Он же имел все основания считать себя хорошо воспитанным человеком. И в его речах трудно было найти хотя бы одно слово или жест, которые можно было истолковать как оскорбление или насилие. Однако всё же ухитрился он каким-то чудодейственным образом преобразовать эти два кресла в салоне самолёта в абсолютно изолированное личное пространство, пронизанное его мощной энергетикой и фантастическим эго.

Тем временем уже начинался второй акт драмы. Этот альфасамец, выступая в качестве автора и главного героя-любовника этой пьесы, сумел мобилизовать все свои усилия и вновь ринулся в атаку. В этот раз его голос понизился до уровня какого-то эротического шёпота. Обычно так говорят в постели. Этим он просто хотел её вынудить быть поближе к нему. Вслушиваться в каждое его слово. И попытаться вникнуть в их смысл.

– Я виноват. Я безмерно виноват перед вами. Я должен был догадаться с самого начала, что весь мой облик вызывает у вас крайне негативные ассоциации. Кажется, я поневоле пробудил у вас в памяти все те чувства и эмоции, которые вы испытывали к человеку, который когда-то обидел вас. Если я прав, то про сто кивните головой. Мне этого будет достаточно.

Видимо, она это сделала. Потому что следующая фраза этого манипулятора свидетельствовала именно об этом.

– Прежде всего вам надо успокоиться. Понять, что я не дешёвый какой-то экстрасенс или телепат. Что я не псевдо-фокусник, который видит вас насквозь и читает все ваши мысли. Вы видите меня в первый раз в жизни. И любые аналогии с тем, что уже было у вас когда-то и с кем-то, абсолютно недопустимы. Вы можете сбежать от меня, от своего прошлого, но вам никогда не удастся убежать от самой себя. Передвигаясь в пространстве и времени, мы не можем уйти от своей судьбы. Это всего лишь иллюзия.

– Вы так уверены в этом?

– Да. А ещё я думаю, что кто-то забил вашу бедную головушку разными всякими представлениями о классовых различиях. Запомните, что все классовые различия уничтожила французская революция. Все те преграды, которые существуют в нашем обществе, легко преодолеваются с помощью денег. Вас могут радикально преобразить, привив вам даже замашки и манеры аристократа. А ещё скорректировать вашу речь, исправить недостатки вашей внешности. Создать вам чудо-родословную. Всё возможно. За ваши же деньги. Времена Галатей и Пигмалионов закончились. Теперь уже нет места дешёвой самодеятельности. Всем занимаются профессионалы высочайшего класса.

Но это не ваш путь. Вам не нужно самой всего этого делать. Вам достаточно лишь раскрыться передо мной. И