Любовь и война. Великая сага. Книга 2 - Джон Джейкс

В конце мая федеральные войска пересекли Потомак и заняли виргинский берег. Теперь полки из Новой Англии заполонили город. Их присутствие несколько сдержало волну паники, царящей в Вашингтоне в первую неделю после сдачи Самтера, когда телеграфное и даже железнодорожное сообщение с Севером было на время прервано. Нападения ждали с часу на час. Капитолий спешно укреплялся. Там разместили несколько подразделений запасных войск; в подвале работала полевая пекарня. Сейчас напряжение слегка ослабло, но он по-прежнему ощущал ту же растерянность, что наблюдал тогда в штабе Макдауэлла. Слишком много тревожных событий произошло за такое короткое время.

Накануне вечером молодой человек получил наконец предписание в штабе старого генерала Тоттена, командующего инженерными войсками. Первый бревет-лейтенант Уильям Хазард назначался в Вашингтонский военный округ и должен был перейти во временное подчинение капитана Меланктона Элайджи Фармера, до тех пор пока его рота, входящая в состав Инженерного корпуса армии Соединенных Штатов, не вернется после выполнения очередного задания.

Отбыть вместе со всеми Билли не успел, так как находился в это время дома, в Лихай-Стейшн, в отпуске по ранению. Туда же, в Пенсильванию, он привез свою молодую жену Бретт, с которой обвенчался в доме ее родителей в Южной Каролине, а после свадьбы едва не погиб от руки ее бывшего воздыхателя.

Жизнь ему тогда спас Чарльз Мэйн, но левая рука до сих пор время от времени болела от выпущенной из «дерринджера» пули, которая могла убить его. Боль играла и полезную роль. Она напоминала ему, чем он обязан своему лучшему другу, который теперь был на стороне противника в этой странной, ненужной и так еще толком и не начавшейся войне.

Завтрак утолил голод, но не избавил от дурных предчувствий. Билли был хорошим инженером. Он прекрасно разбирался в математике и любил предсказуемость уравнений и технических расчетов, когда в результате известных действий можно получить пушку той или иной конструкции. Но в будущем, которое ждало их впереди, он не видел ни этой предсказуемости, ни какой-либо определенности.

И что еще печальнее, он стоял перед лицом этой неизвестности совершенно один. Он был оторван от своих друзей-инженеров, от жены, которую любил больше жизни, и, так уж вышло, от одного из старших братьев, хотя Стэнли Хазард, его сварливая жена Изабель и их мальчики-близнецы жили в этом же городе. Стэнли получил должность в военном министерстве благодаря сенатору Саймону Кэмерону, своему политическому наставнику.

Билли любил старшего брата Джорджа, но по отношению к Стэнли испытывал странное чувство, в котором не было уважения, отчего при общении всегда появлялась неловкость, и совсем не было любви, чего он тоже мучительно стыдился. Ни одного знакомого у него в Вашингтоне не было, но даже это не заставило его навестить Стэнли. И вообще, Билли выбрал для завтрака именно этот ресторан в отеле «Националь», потому что большинство посетителей здесь все еще поддерживали Юг, а значит, Стэнли, который придерживался противоположных убеждений, едва ли сюда заглянул бы.

Когда он оплатил счет и дал официанту чаевые, тот вдруг разразился целым потоком слов:

– Спасибо, сэр… спасибо. Это куда больше, чем я когда-либо получал от всех этих скаредных парней с Запада, понаехавших сюда, чтобы получить работу от своего президента, большого любителя черномазых. К счастью, у нас здесь таких не слишком много. Они, наверное, вообще не пьют и женщинами не интересуются, даже сумки свои сами таскают. Мои друзья из других отелей говорят, что на них ничего не заработаешь…

Билли поспешил поскорее выйти из ресторана, устав от нытья официанта, чей говор выдавал в нем южанина или выходца из приграничных штатов. Похоже, сейчас в столице было немало таких, кто только формально считался янки. Если город падет, что вполне могло случиться, они тут же заполонят все улицы, размахивая флагами Конфедерации и приветствуя Джеффа Дэвиса.

Когда он вышел из отеля, стоявшего на углу Шестой и Пенсильвания-авеню, оказалось, что начался мелкий дождик. Он надел форменную шляпу из черного фетра с бронзовой кокардой, приколотой сбоку на загнутые поля, и решил прогуляться, несмотря на дождь.

Крепкий и невысокий, Билли был всего на год старше своего друга Чарльза Мэйна. У него были темные волосы и бледно-голубые, похожие на льдинки глаза, которые передавались в роду Хазардов из поколения в поколение. Крупный подбородок придавал ему вид надежного и сильного человека. Не так давно он поддался новой моде и отпустил усы, с которых теперь стряхивал крошки от завтрака; они выросли неожиданно густыми и почти черными, темнее, чем волосы.

Предположив, что капитан Фармер, скорее всего, получил свою должность от какого-нибудь политического покровителя, Билли решил не торопиться с докладом и потратить время на изучение той части города, которая находилась к северу от респектабельной Пенсильвания-авеню.

Однако уже очень скоро он пожалел о своем решении. Война увеличила население Вашингтона, прежде составлявшее сорок тысяч человек, почти втрое. Невозможно было пройти и шага, не уворачиваясь от омнибусов, толп пьяных солдат, погонщиков мулов, с проклятиями хлеставших несчастных животных, или с виду приличных джентльменов, возникавших словно из ниоткуда и шептавших на ухо адрес лекаря, который в любое время дня и ночи лечит сифилис. А то и вовсе под ноги вдруг бросались свиньи или стадо галдящих гусей.

Но самое ужасное было то, что в городе стояла нестерпимая вонь. Хуже всего пахло от сточных вод с нечистотами, стекавшими в городской канал, который Билли увидел, когда свернул строго на юг по Третьей улице. На одном из пешеходных мостов, ведущем в юго-западный район города, известный как Айленд, он остановился и увидел труп чьего-то терьера, плывущий среди гнилых капустных листьев и экскрементов.

Едва не потеряв завтрак, он развернулся и быстро пошел на восток, к Капитолию, на котором все еще не было купола. Вокруг роились военные и политики, прогуливаясь вдоль колонн. Рядом с лежащими тут и там грудами бревен, штабелями металлических листов и огромными мраморными блоками суетились рабочие. Обходя один из таких блоков, Билли натолкнулся на старую располневшую шлюху, в грязном бархатном платье и с перьями на голове. Толстуха тут же предложила ему выбрать между ней самой и ее дочерью – болезненно-бледной девочкой едва ли старше четырнадцати.

– Мэм, у меня жена в Пенсильвании, – сказал он, стараясь быть вежливым, но шлюха не оценила его любезности.

– Иди ты в задницу, погонник! – проворчала толстуха, когда Билли пошел дальше; он засмеялся, хотя и не слишком искренне.

Через несколько минут он уже смотрел с другой стороны канала на сорняки, окружавшие памятник Джорджу Вашингтону, так и не законченный из-за недостатка интереса и средств. Возле заброшенного обелиска паслись коровы. Морось уже перешла в настоящий дождь, и Билли наконец сдался. Протолкавшись через толпу веселых сержантов, горланящих во все горло «Милую Эвелину», он быстро пошел на север и вскоре снова вернулся в шумный центр, где снял комнату в каком-то пансионе. По дороге он купил в канцелярской лавке обычную тетрадь, отдав за нее серебряный пятицентовик.