Мажор. Недетские игры - Дарья Белова

про его встречу с лисицей.

Завожу мотор, включаю радио. Пальцы постоянно в движении, будто перебирают что-то. Перед глазами огненная голова, которая отвлекла меня, и я пропустил удар. Челюсть до сих пор болит.

Про себя подумал, что это мне в отместку за те слова в машине. Бессознательно она, конечно, все провернула, но блестяще. Даже разозлиться не получилось на нее. Лишь больший интерес вызвала.

Сообщение от Рама:

«Жду в кальянной. Перетрем кое-что».

Я как идиот улыбаюсь. И не надо придумывать причину встретиться.

Значит, сейчас его лисица точно отшила, раз он забурился в свою любимую кальянную.

До места доезжаю за полчаса и тут же криво паркуюсь напротив входа. Не знаю, чем привлекает его это заведение, от него за версту несет прокисшим молоком и несвежими продуктами.

– Привет, – плюхаюсь на диван с разбегу.

Ко мне тут же суетливо подбегает официантка. Юбка коротка, сиськи наружу. Губы так накачаны, что готовы лопнуть. И ресницы… Сейчас взлетим на хуй!

– Что-нибудь желаете? – приторно спрашивает, оглядывая меня своим снайперским зрением.

– Воды. Газированной. В бутылке, – говорю и поворачиваю голову к Рамилю.

Мы с ним знакомы со дня первого соревнования. Это было несколько лет назад. Тогда мы еще были КМС. Я его поборол, у меня на восемь баллов результат был лучше. С тех пор нет да нет, но пересекаемся.

Официантка уходит, обидевшись, что я не уделил ей должное внимание. А я терпеть таких не могу. Куклы. С ними неинтересно. Пресно.

– Что хотел?

– Отдай ее мне, – без прелюдий спрашивает.

По горлу скатывается горькая слюна, а я вынужден улыбаться, чтобы не показать свой интерес. Мне иногда виделось, что наше соперничество вылилось за пределы площадки.

– Зачем она тебе?

– Понравилась, – без запинки говорит.

– Может, мне тоже.

Воздух превращается в какой-то ком и застревает за грудиной. Циничный взгляд Рама не лучше моего. Мы и говорим как самые настоящие прожженные циники. Без чувств, без лишних эмоций. Словно перед боем. Где есть только площадка и соперник.

– Тебе никто не нравится, мажор.

– Как и тебе.

Официантка приносит мою воду, в это время Рам затягивается кальяном и выдыхает густой дым, запрокинув голову. Выпендрежник.

– Будешь? – передает мне трубку для кальяна, но я отказываюсь, – ну так что? Отдашь?

Послать его хочется.

Да и как представлю, что лисица будет на нем оттачивать свое мастерство поцелуев, а потом еще и ноги перед Рамом разведет, так вообще дурно до блевоты становится.

Натягиваю пластиковую улыбку.

– Сначала с ней играю я, – отрезаю с языка.

– И сколько времени будешь играть?

Веду плечами. Сложный вопрос. Лисица не как все эти дуры, которые меня окружают. Но так даже интересней.

– Не знаю. Месяц. Два.

Рамиль скалится, но принимает правила. А мы знаем, чем грозит нарушение правил – дисквал (Прим. автора: «дисквалификация», разговорная форма).

– Чем же она тебя так зацепила? – хрипло спрашивает.

Снова жму плечами.

Мы не друзья, чтобы я делился с ними чувствами. Да их и нет. Банальный интерес и азарт, но и это ему знать не обязательно.

Против воли глаза пристают к той блондинке, что приносила мне воду. Рассматриваю его издалека. Потом девчонка, почувствовав, оборачивается и сладко раздвигает свои губки в улыбке. Флиртует. Зазывно.

Кладу пятерку, что позови я ее сейчас в подсобку потрахаться, она побежит впереди меня.

А лисица что, интересно, сделала бы?

– Целуется хорошо. Тебе ли не знать? – провоцирую.

Рам откидывается на спинку дивана. Кожа под ним скрипит противно, и это единственный звук, который скользит между нами. Еще дым его гребаного кальяна. Глаза уже в пленке от него, а этот идиот все курит и курит.

– Хочешь знать, сосались мы с ней или нет? Ты же видел нас, да? Не мог не видеть.

Застываю на месте, несмотря на то, что сижу. Вроде как расслаблен даже. А ноги в закипающий бульон засунули, и все мышцы варятся и забиваются до судорог.

Я видел рыжие волосы около головы Рама. А дальше, сука, я отошел от окна.

Неужели лисица и правда его поцеловала? Она же влюблена в меня, дура. А влюбленные девчонки не целуются с другими парнями.

– Ее апельсиновый язычок до сих пор чувствую у себя во рту.

Сука, неужели она и правда его поцеловала?

– Два месяца, Рам. Она моя на два месяца, – зло шиплю.

– Уговор.

Вскакиваю с дивана как укушенный змеей. Помещение сейчас еще больше пропитано этим кальянным смрадом, который в глотку заползает и душит. Картинка полутемного зала мигает передо мной в фиолетовых кругах и протяжного гула в ушах.

Держись, лисица. Не пощажу.

–Эй, мажор, два месяца! Потом она моя, а ты отступаешь.

– Потом делай с ней, что захочешь, – бросаю напоследок и с хлопком двери вылетаю на улицу.

Грудную клетку жмет затхлость и пыль. Я как из преисподни поднялся и с жадностью глотаю свежий воздух ртом.

Завожу мотор и выезжаю на дорогу с пробуксовкой. Мчу, вдавливаю педаль практически в пол. А успокоиться не могу.

На такой скорости доезжаю до дома лисицы в одно мгновение. Хватаю телефон и пишу этой рыжей сучке.

«Спускайся, лисица. Есть разговор».

Поиграть она вздумала со мной?

Что ж, посмотрим, кто кого обыграет.

Глава 7. Стас

Глава 7. Стас

Неужели лисица и правда его поцеловала? Она же влюблена в меня, дура. А влюбленные девчонки не целуются с другими парнями.

Стас.

Лисица спускается по ступеням медленно, нехотя. А меня выворачивает от ее медлительности. Вены в раскаленные железные прутья превращаются и с шипением следы на всех органах оставляют.

Я чувствую, как напрягаюсь всем телом, как натягиваются сухожилия, как трещат нервы. А царица, блядь, не спешит. Вышагивает.

– О чем хотел поговорить? – тихо спрашивает.

Взгляд опущен, либо смотрит по сторонам. На ней какая-то тонкая куртка, не по погоде, сапожки на каблуках. Значит, все-таки наряжалась.

Губы только не накрасила. Она, вообще, их не красит.

И почему я это помню?

Волнуется, но ведет себя уверенно. И ей любопытно, ох как любопытно, зачем я здесь.

Лисица делает рваный вдох и все же поднимает взгляд и встречается со мной. В нем я читаю вызов. Такой яркий, обжигающий все чувства. Колотить начинает.

Только сейчас понимаю, что стою в одной футболке. Куртка осталась в машине. Кожа становится гусиной от сильного