Аромат рябины - Ольга Лазорева

В тот день, когда унесли последнюю купленную картину, Ирина Федоровна села в большой комнате на стул и почувствовала странную пустоту внутри, словно только что забрали ее последнего ребенка и она осталась в неприятном одиночестве. Ирина Федоровна обвела комнату усталым взглядом, потом встала и, подняв с пола большой квадрат оргалита, уже покрытый белилами и хорошо просохший, поставила его на стул. Отойдя, она села на диван и стала пристально смотреть в это белое пространство. Она увидела, как постепенно проступают очертания деревянных домов, потемневших от дождя, редких березок за ними, нахохленных воробьев, сидящих на заборе под мокрыми ветками сирени, размытой дороги с огромной лужей, в которой отражаются низкие серые облака. Она даже ощутила сырой и свежий запах дождя, и ей вновь нестерпимо захотелось зафиксировать это видение как можно точнее. Ирина Федоровна вскочила и, взяв пластиковую крышку от коробки с акварелью, служившую ей палитрой, выдавила на нее немного белил и синего кобальта. Кисточкой она стала наносить краски, мазок за мазком, на верхнюю половину квадрата, помогая где нужно мастихином, а где и пальцем. И скоро на картине появилось небо…

Зайцеву Сергею

Жанна вошла в музей в слегка раздраженном состоянии после только что произошедшей ссоры с приятелем.

«Надоело! — думала она, проходя мимо картин и не глядя на них. — Все одно и то же: деньги и еще раз деньги! А ведь у него их куры не клюют. Это я точно знаю! Он просто жмот. И козел к тому же!»

Жанна постепенно замедлила шаг.

— Подумаешь, попросила двести баксов на лифчик. И что? — вслух произнесла она.

Ее выразительное подвижное лицо с карими сильно накрашенными глазами приняло надменный вид.

— Такая роскошная грудь, как моя, требует соответствующего оформления!

Жанна усмехнулась. Ее яркие крупные губы капризно изогнулись, на щеках обозначились две ямочки. Она дотронулась длинными холеными пальчиками до упругой груди, обтянутой тонкой трикотажной кофточкой лазоревого цвета, и довольно захихикала. По длинному залу музея прокатилось эхо, и Жанна, невольно замолчав, оглянулась. Но в зале больше никого не было. Вновь улыбнувшись, она открыла маленькую кожаную сумочку. Золотой замочек звонко щелкнул, и Жанна вновь посмотрела по сторонам.

«Ну, прямо могильная тишина», — недовольно подумала она, доставая изящное овальное зеркальце.

Открыв его, Жанна внимательно всмотрелась в свое лицо. Потом вынула из косметички тюбик губной помады и тщательно подкрасила губы. Тихо вздохнув, аккуратно закрыла сумочку.

Она рассеянно оглядела зал. Ее взгляд зацепился за большую картину, висящую на противоположной стене. Она выделялась среди других странным форматом. Полотно было узким и длинным и висело вертикально почти от пола до потолка. Низ картины был почти черным, потом фон становился все светлее, а верх был настолько ясным, что казалось, от него исходит сияние. Контуры двух, вытянутых в какой-то странной позе фигур притягивали взгляд. Жанна, заинтересовавшись, подошла ближе. И замерла, разглядывая полотно.

На картине были изображены две девушки, блондинка и брюнетка.

— Без макияжа, что ли? — недоуменно пробормотала Жанна, внимательно изучая лицо блондинки, написанное размытыми бледными тонами. — Как она, однако, увязла! — хмыкнула она, не отводя глаз от изображения.

И чем дольше она смотрела, тем больше замечала какие-то мелкие детали. Картина словно оживала на ее глазах, становилась более четкой, объемной и выпуклой. Жанна перевела взгляд вниз и ясно увидела, что черная грязь, в которой увязла блондинка, сочится влагой и от этого жирно блестит. Грязь была и на подоле ее нежно-голубого воздушного платья, и на тонких прядях светло-пепельных волос, падающих ей ниже пояса. Фигура была развернута к зрителю вполоборота, хрупкое худощавое тело тянулось вверх, ноги, почти до колен, утопали в грязи. Влажная масса плотно облепила их, словно огромные черные лапы держали девушку снизу. Правая рука безвольно висела вдоль туловища. На ней также были пятна еще не просохшей и от этого поблескивающей грязи. Голова, склоненная к плечу, была обращена лицом к зрителю.

Голубые глаза, прикрытые длинными светлыми ресницами, казались прозрачными, как вода, потому что зрачки выглядели, как крохотные коричневые точки. Взгляд блондинки был лишен какого-либо выражения. От этого казалась, что она в обмороке. Маленькие губы с опущенными уголками художник слегка обозначил матовым розовым тоном. Они были еле различимы на общем бледном фоне лица. Даже светло-серые пятна уже подсохшей грязи выделялись ярче на восковой щеке девушки.

Взгляд Жанны скользнул выше по вытянутой вверх левой руке. Она резко контрастировала напряженными мышцами, чуть покрасневшей кожей и выступающими голубыми жилками с общей бледностью облика блондинки. В запястье этой вытянутой в небо руки цепко впивались сильные и более крупные пальцы. Жанна стала внимательно изучать фигуру второй девушки. Та летела вверх, в небо, и с силой тянула за собой блондинку.

«Подумаешь, что он меня содержит, — не зная почему, подумала Жанна, глядя на алое платье брюнетки, подол которого захлестывался вокруг длинных крепких ног, словно от порывов сильного ветра. — Но ведь он спит со мной и получает удовольствие. Вот и платит за это. Какого черта!»

Жанна нахмурилась, но продолжала смотреть на картину. Раньше она никогда не задумывалась о своих отношениях с мужчинами. Ей казалось, что все хорошенькие девушки мира живут по такому принципу.

«Ну, не люблю я его, что из этого? — лезли в ее головку непрошеные мысли. — Любовь ведь только в кино, а это — жизнь. Почему же не воспользоваться своими молодостью и красотой, раз все эти козлы готовы за это платить?»

Она усмехнулась и вновь сосредоточилась на брюнетке. Ей стало даже немного не по себе от вроде бы нарисованных, но очень живых и блестящих глаз девушки. Они были яркими и карими, опушенными густыми ресницами. Крупные черные кудри растрепались и падали на лоб, пухлые красные губы были закушены от напряжения, щеки пылали. Жанна даже заметила крохотные капельки пота, блестевшие на лбу девушки. Она летела вверх, изо всех сил удерживая блондинку правой рукой, а левую вытянув в небо, словно пытаясь ухватится за что-то в пустой мягко сияющей вышине.

Обе фигуры составляли одно неделимое целое. У Жанны возникло ощущение, что их буквально разрывают на две части прямо у нее на глазах. От картины исходило невероятное напряжение, которое Жанна почувствовала чисто физически. И от этого у нее побежали неприятные мурашки по спине. Она слегка передернулась.

— Черт! Ну, и фигня! — нервно сказала она и, открыв сумочку, достала зажигалку и пачку сигарет «Вог».

Закурив, она продолжала смотреть на полотно, не в силах отвести глаза, и вдруг услышала быстрые шаркающие шаги. Возмущенный старушечий голос воскликнул за ее спиной:

— Вы с ума сошли! Это вам не дискотэ-э-ка! Здесь курить не положено. Вы — в музее!