Библия языка телодвижений - Десмонд Моррис

Пусть все вокруг кричат о всеобщей культурной революции — обманываться не стоит. Прежний образ действий редко исчезает насовсем, он всего лишь перестает активно проявляться в определенном контексте. Все меньше людей ведут себя так, как раньше, но в каком-то виде прежний образ действий, как правило, сохраняется.

Отдельные элементы поведения весьма привязчивы: мы до сих пор опускаем большой палец вниз, приказывая не щадить воображаемого гладиатора, словно живем в Древнем Риме, и снимаем воображаемую шляпу, когда приветствуем знакомого в толпе.

Мы можем не отдавать себе отчет в том, что означали некогда многие из совершаемых нами действий, но продолжаем совершать их, поскольку заучили эти действия наизусть. Учителя часто говорят нам, что вести себя подобным образом — вежливо, что «так принято», что в данном случае необходимо поступать так-то и так-то, но почему — не говорят. Если спросить их, окажется, что они и сами этого не знают. Мы усваиваем действие, покорно воспроизводя его вновь и вновь, и затем учим тому же других людей, которые наравне с нами не понимают, что означает данное телодвижение.

История возникновения многих знаков скрыта во мраке неизвестности, что не мешает новым поколениям копировать эти знаки и передавать их дальше. Телодвижения не исчезают не потому, что им обучают в школах, а потому, что мы видим, как их воспроизводят другие люди, и бездумно им подражаем. Можно сказать, что это Смешанные Действия особого рода, ибо они стали такими исторически. Эти действия возникли как усвоенные, обусловленные особыми требованиями этикета (в Средние века головной убор снимали, когда преклоняли колени); затем они модифицировались и сокращались (военные сегодня отдают честь, прикладывая руку к виску); в конце концов, они распространились настолько, что попали в обычный набор заимствованных действий (приветствуя друзей, мы поднимаем руку почти до уровня виска). Это Смешанные Действия, историю которых можно проследить, хотя мы не всегда способны сделать это с подобающей точностью.

Жест, в том числе мимический, — это любой знак, подающий визуальный сигнал наблюдателю. Действие превращается в жест, когда оно несет в себе некую коммуникативную информацию и наблюдаемо при этом внешним зрителем. Информация передается либо потому, что жестикулирующий сознательно решает подать сигнал (например, машет кому-то рукой), либо делает это случайно (например, чихает). Взмах руки — это Основной Знак, поскольку у него нет иной причины или функции. Это средство коммуникации от начала и до конца. Чихание, напротив, относится к вторичным или Случайным Знакам. Его основная функция — чисто механическая, она связана с чихающим и его физическим самочувствием. Во вторую очередь, однако, чихание неизбежно дает знак окружающим, предупреждая их о том, что чихнувший, по всей видимости, простыл.

Большинство людей понимает под словом «знак» только основные формы вроде взмаха руки, упуская при этом одну важнейшую деталь. Результат подаваемого знака зависит не от того, какие сигналы мы посылаем, а от того, какие сигналы получает зритель. Наблюдающие за нашими действиями люди не отличают наши сознательные Основные Знаки от неосознанных и случайных. В каком-то смысле Случайные Знаки куда более показательны — хотя бы потому, что мы сами не воспринимаем их как знаки и не стремимся подавлять их с какой бы то ни было целью. Вот почему термин «знак» предпочтительнее использовать в более широком значении «наблюдаемое действие».

Есть замечательный способ отличить Случайный Знак от Основного. Нужно спросить себя: подал бы я этот знак, оставшись в одиночестве? Если вы отвечаете «нет», значит, мы имеем дело с Основным Знаком. Когда вокруг ни души, мы не подмигиваем, не машем рукой и не показываем ни на кого пальцем — по крайней мере, до тех пор, пока не начинаем оживленно беседовать с самими собой.

Механические действия, одновременно являющиеся сигналами

Многие наши действия изначально не несут никакой «общественной» нагрузки — мы всего лишь заботимся о собственном теле, потакаем ему, перемещаем его в пространстве; мы чистим и холим себя, скребем, очищаем и вытираем самыми разными способами; мы кашляем, зеваем и потягиваемся; мы едим и пьем; мы принимаем удобные позы, складывая руки и скрещивая ноги; мы сидим, стоим, садимся на корточки, полулежим во множестве разных позиций; мы ползаем, ходим и бегаем разными стилями и с разной скоростью. И хотя все это мы проделываем ради собственного блага, подобные действия далеко не всегда остаются незамеченными. Окружающие люди узнают о нас многое, наблюдая именно за нашими «личными» действиями. Они видят не только то, что мы чешем зудящий участок кожи или бежим, когда опаздываем, они видят еще, как мы все это делаем, и узнают, какой у нас характер — и в каком настроении мы пребываем в данную минуту.

Возможно, мы предпочли бы скрыть информацию о нашем настроении, невольно передаваемую через «личные» действия, если бы только задумались над тем, что делаем. Иногда мы осознаем, что «открываемся другим» и «не скрываем свои чувства», и пытаемся контролировать себя. Но чаще этого не происходит, и мы подаем окружающим сигналы — яркие и ясные.

К примеру, когда студент, слушающий занудную лекцию, подпирает голову руками, это одновременно и механическое действие, и знак. Механическое действие сводится к поддержанию руками уставшей головы, и этот физический акт касается одного только студента. В то же время это действие неизбежно превращается в знак, который сообщает находящимся рядом людям (возможно, и лектору) о том, что студент скучает.

В таких случаях действие не является осознанным, и студент может не понимать, что он передает окружающим какую-то информацию. Если задать ему прямой вопрос, он может сказать, что ему не было скучно, просто он устал. Если студент честен (или невежлив), он должен будет сказать, что искреннее любопытство легко изгоняет усталость и по-настоящему интересный лектор никогда не увидит в аудитории сутулящихся, подпирающих головы руками слушателей вроде него.

Школьный учитель, рявкающий на учеников «сядьте прямо!», на деле требует от них выказать то внимание, которое он должен заслужить, пробудив в них интерес к уроку. Судить о власти знаков-сигналов можно уже по тому, что учителю кажется, будто его слушают внимательнее, когда он видит учеников, сидящих прямо, хоть он и понимает, что напрячься их заставил окрик, а вовсе не его педагогические способности.

Многие Случайные Знаки передают информацию о нашем расположении духа, которую ни мы, ни окружающие нас люди не «считывают» сознательно. Представьте себе подземную систему связи, которая функционирует, никак не проявляясь на «поверхности» социальных контактов. Мы совершаем действие, зрители за нами наблюдают. Значение действия «прочитывается», но не вслух. Мы скорее «ощущаем» настроение, чем анализируем его. Временами действие становится настолько характерным для определенной ситуации, что мы, в конце концов, идентифицируем его. Например, мы говорим о трудной проблеме: «Тут придется почесать в затылке!» — признавая тем самым, что мы осознаем связь между удивлением и Случайным Знаком «почесывание в затылке». Однако зачастую эта связь воспринимается нами на подсознательном уровне или не воспринимается вообще.