Сонная реальность - Виталий Вавикин

– Все в порядке? – спросил он.

Аника кивнула и покраснела.

– Тебе не понравилось?

– Что?

– То, что было между нами.

– Я не знаю. Репродукция – длительный процесс.

– Я говорю не о репродукции. Я говорю о моменте. К тому же, согласно данным комитета по контролю над рождаемостью, твоя овуляция закончилась неделю назад. Так что о репродукции можешь не думать. Только момент.

– Диван был очень липким, – сказала Аника первое, что пришло в голову, и тут же покраснела, увидев улыбку на лице главы колоний.

– Да, с диваном действительно нужно что-то делать, – согласился он.

Аника заставила себя улыбнуться. Атмосфера снова начала накаляться, но на этот раз напряжение было вызвано неловкостью.

– Что-то не так? – спросил Макс Вернон.

– Я не знаю, что нужно делать после, – призналась Аника. – Я должна что-то сказать и уйти? Или просто уйти? Или…

– Для начала ты бы могла допить свое вино.

– Вино?

– Я пригласил тебя сюда не только ради того, что было между нами.

– Нет?

– Возьми бокал… – в голосе Вернона появился металлический отлив.

Аника подчинилась, пытаясь скрыть обиду. Она не особенно разбиралась в отношениях, но ей казалось, что после того, что между ними только что было… А что между ними только что было, если Вернон знал о бесполезности произошедшего с точки зрения репродукции? Аника наклонилась, чтобы взять с пола бокал с вином, поморщилась то ли от легкой боли, то ли от близости старого дивана.

– У тебя что-то болит? – спросил Вернон. – Если тебе нужно привести себя в порядок, то здесь есть ванная…

– Все в порядке, – спешно сказала Аника. Нет, все было совсем не в порядке, но что она могла еще сказать?

Вернон смотрел на нее несколько долгих секунд, словно сомневался в ее словах, затем кивнул и спросил, знает ли она женщину по имени Адилия Сафарли. Аника качнула головой.

– Она была у меня три дня назад, – сказал Вернон. – Стояла там же, где сейчас стоишь ты, и говорила о репродукции… – глава колоний улыбнулся, увидев, как поморщилась Аника. – Нет, у нас с ней ничего не было. Не могло быть. Ее… Ее интересовала репродукция не так, как тебя. Она журналист. У нас был деловой разговор касательно предстоящих выборов.

Впервые с момента знакомства Аника заметила, что Макс Вернон нервничает.

– Ты ведь социолог, верно? – он не спрашивал, он словно размышлял вслух. – Ты знаешь, какую важную роль в нашем обществе играет наследственность… В медицине, в политике… У нас маленькое, закрытое общество и… – Вернон поморщился, отвернулся, подошел к мини-бару и налил себе выпить. – Аника, – сказал он не оборачиваясь, – ты оказалась здесь не только потому, что ты женщина. Ты нужна мне не только как женщина. Если не учитывать спад последних трех поколений, то твой род всегда принимал участие в политической жизни колоний. И сейчас… ты нужна мне как социолог. Нужен твой авторитет. Твои знания.

«Чтобы сказать об этом, не нужно было укладывать меня на этот старый диван!» – обиженно подумала Аника, но предпочла промолчать.

– Ты поможешь мне? – спросил Вернон, наконец-то повернувшись к ней лицом.

– Помочь в чем?

– Скоро выборы. И если мы не сможем провести реконструкцию моей родословной, то на новый срок выберут Зои Мейнард как наиболее благоприятную для общества. Я знаю, что ты уже занималась реконструкцией родословных, поэтому…

– Вы хотите, чтобы я подготовила отчет для комитета? – спросила Аника.

– Нет. Адилия Сафарли уже подготовила отчет для комитета… В этот отчет входит детальный анализ деятельности моего рода за последние шесть поколений. И если я не смогу доказать, что мои предки вели более полезный образ жизни, то пост достанется Мейнард. Я понимаю, что базы данных в большинстве своем утрачены, особенно за более поздний период, но… – он подошел к Анике и заглянул ей в глаза. – Я хочу, чтобы ты реконструировала мою родословную от начала Возрождения. Мою и моего конкурента – Зои Мейнард. – Вернон пытливо замолчал, и Аника поняла, что он не собирается продолжать.

– Почему вы решили, что я смогу найти более подробную информацию, чем Адилия Сафарли? – осторожно спросила она.

– Потому что… – Вернон протянул руку к шнуровке на груди ее платья, и Аника подумала, что сейчас ее снова уложат на старый липкий диван, но глава колоний лишь педантично поправил пару узлов. – Потому что у Адилии не было той базы, которая будет у тебя, – сказал он и снова пытливо уставился Анике в глаза. – Как социолог ты, должно быть, знаешь, что в Первой колонии находился архив от начала Возрождения. Наше общество ценило жизнь каждого человека, и каждая личность тщательно документировалась…

– Вы хотите, чтобы я создала реконструкцию вашей родословной на основе баз данных Первой колонии? – растерялась Аника. – Но ведь там сейчас Город клонов. Я не могу… Никто не может попасть туда. Это закрытая территория, к тому же… – Сейчас она предпочла бы еще раз оказаться на кожаном диване, чем вести этот разговор.

– Путь в Первую колонию есть, – сказал Макс Вернон.

– Путь? – Аника вспомнила свою подругу Лолу Бор.

– Там живут не только клоны. Мы отправляем в Первую колонию и простых людей.

– Промывая им мозги! – Аника хотела развернуться и убежать. «Пожалуйста, – думала она, – пусть это окажется просто дурной сон». – Я видела, что стало с моей подругой! Это была уже не она! Вы что, предлагаете мне пройти через это? Да вы… вы… вы спятили!

– Давай я сделаю тебе еще выпить.

– Не хочу я пить!

– Я настаиваю.

– Настаиваете на чем? Чтобы я дала согласие отправиться в Город клонов?

– Никто не будет промывать тебе мозги, – голос Макса Вернона был спокойным, размеренным. – Как глава колоний я могу обойти пару законов, а если потребуется, то и написать пару новых. Вопрос по Городу клонов давно назревает. Люди сомневаются в целесообразности этой программы. Тебе ли не знать? Твои последние родственники занимались именно тем, что пытались поставить под сомнение гуманность трансплантации. Сейчас в обществе все больше людей, которые голосуют за то, чтобы отменить изъятие органов у клонов. Многие предлагают наделить их правами, признать их гражданство. Твоя статья год назад ставила под сомнение заявление ученых об отсутствии собственного мнения у клонов. Конечно, статья не была столь радикальной, как многие другие, но кому, как не главному социологу нации, заняться этим вопросом? – Макс Вернон взял Анику за плечи – его руки были нежны и грубы одновременно. – Рассматривай это как сделку. Я позволю тебе изучить Город клонов и гарантирую в случае своего повторного избрания принять во внимание выводы, которые ты сделаешь, а ты в свою очередь реконструируешь для комитета две родословных и поможешь мне победить на выборах… Твои предки мечтали о такой возможности. Не говори, что ты откажешься, спустив в унитаз все, за что боролся твой род на протяжении последних поколений, теряя политический статус. Не говори, что примирилась со своей репродукционной функцией как единственно полезной для общества. В первую очередь ты социолог. Я вижу это прямо сейчас, потому что заинтересовал тебя. Во вторую очередь – женщина. Я видел это недавно на диване. И не говори, что тебе не понравилось то, что было. И только в третью очередь ты мать. И оба мы знаем, что время быть матерью для тебя еще не пришло.