Год жнеца - Макия Люсье

– Почему ты вообще мне помогаешь? Я же украла у тебя лошадь.

– Вот как? А я думал, ты ее одолжила.

Последовало молчание, сопровождаемое угрюмым взглядом.

Кас уже чувствовал себя идиотом – стоя с вытянутыми руками и разговаривая с деревом.

– Слушай, – произнес он. – Если здесь была одна рысь, могут быть и другие. Тебе повезло, что у нее повыпадали когти. Обычно они отлично лазают по деревьям. – Он дал ей время подумать над этим, а потом добавил: – Я считаю до пяти, а потом ухожу. И забираю свою лошадь с собой. Один.

Его слова заставили ее тут же выпрямиться.

– Ты меня уронишь, – сказала девушка с нелестной уверенностью.

– Не уроню. Два.

Нота паники.

– Ты недостаточно сильный…

– Как мило с твоей стороны. Три.

– Пожалуйста, подожди!

– Четыре.

Кас не назвал бы то, что произошло дальше, прыжком. Она просто соскользнула с ветки в свободном падении. Он ее поймал. Удар пришелся ему на грудь, он отшатнулся назад, споткнулся и… уронил ее.

Кас упал, больно ударившись спиной. Воровка рухнула в траву лицом вниз. Она застонала. Прямо у них над головами закружил стервятник – все ближе и ближе. Некоторое время никто из них не двигался и не говорил.

Воровка привстала на колени. Кас наблюдал, как она сплюнула с языка несколько травинок. На ее тунике в области груди был вышит королевский щит. Черной нитью на синем – грозный бык рядом с пышным бутоном граната.

– Ну, – сказала она, с опаской поднявшись и потирая спину. – Это первое и последнее дерево, на которое я взбиралась. – Она взглянула на Каса с ослепительной улыбкой, полной облегчения и доброжелательности, а потом протянула руку, чтобы помочь ему встать.

Кас не улыбнулся в ответ. Перекатившись на ноги с искривившимся лицом, он взял кисть ее руки в свою и перевернул ладонью вверх, чтобы проверить кровь и царапины.

Ее улыбка испарилась.

– Я же сказала, она меня не кусала.

– Хорошо. – Кас обязан был удостовериться. Он отпустил ее руку – та была намного меньше его собственной – и потянулся к другой. Эта, левая, выглядела хуже. Без укусов, но царапин было больше, крови тоже, и к тому же в большом пальце сидела ужасного вида заноза.

Кас поднял взгляд и дождался, пока она сделает то же. Ее кожа была золотистой, на тон светлее его, а глаза – глубокого карего цвета, темного, как лесная чаща. «Я мертвец и вижу это», – сказал Изаро. Да, теперь Кас тоже видел.

– Как тебя зовут?

– Лина. Что… ай! – вскрик не позволил ей продолжить. Она увидела, как он отбросил в сторону занозу, которую вытащил из ее большого пальца. На этом месте теперь наливалась капля крови. Лина выдернула руку, пососала ранку и, наконец, обиженно произнесла: – Спасибо.

Его улыбка удивила их обоих. Кас спрятал ее за хмурой гримасой и сказал:

– Кошку нужно сжечь. – Он указал на бородача. Стервятник опустился на можжевельник, терпеливо дожидаясь их ухода, чтобы попировать. В пожирании гниющей плоти не было ничего хорошего. Воровка Лина заметила птицу и скривила лицо.

– Будет сделано.

Рысь умерла на дальней стороне поляны. Девушка пробежала мимо нее в рощу и вернулась со своей шапочкой и седельной сумкой. Достала из последней два камня и выбила искру. Через несколько минут рысь уже горела, языки пламени и клубы дыма поднимались от нее к солнцу. Отойдя подальше, они наблюдали, как полыхает костер. Лина не видела того, что видел Кас, – в дыму были человеческие лица. Десяток или даже больше. Они кружились в вихре, черты было не различить, только широко распахнутые, напуганные глаза и разинутые рты перед тем, как они рассеивались по ветру. Лина могла бы стать одной из них, если бы события этого дня развивались иначе. Кас бросил на нее взгляд и обнаружил, что она изучает его, нахмурившись.

– Ты как-то побледнел, – отметила она. – Тебе нехорошо? Вот, обопрись на мою руку…

Кас развернулся и пошел за кобылой. Он слышал, как Лина торопливо шагает за ним.

Она крикнула ему в спину:

– Прости, мне очень жаль, что так вышло с твоей лошадью.

– Но недостаточно жаль, чтобы ее вернуть. – Кас не обернулся и не замедлил шаг.

Пауза.

– Да, ну…

Кас вдруг остановился. Когда она его догнала, он спросил:

– Откуда ты знаешь, что я не спешил по собственным делам? М? Например, чтобы навестить свою больную бабушку, пока не стало слишком поздно?

Девушка побелела.

– Ты и вправду ехал к ней? К своей умирающей бабушке?

– Нет. – Кас никогда не видел своих бабушек. Они умерли еще до его рождения. Но она-то этого не знала. Он снова пошел вперед.

Лина что-то пробурчала, он не услышал – наверно, это к лучшему.

Они оба молчали, пока он отвязывал кобылу и взбирался в седло. Он бросил взгляд на воровку – открывшаяся ему картина была довольно жалкой. С одной руки свисает седельная сумка, в другой шапочка, голова опущена. Из косы торчат травинки. Как бы ему ни хотелось, он просто не мог оставить ее здесь. То, что он сказал насчет рыси, было правдой. Здесь могли ходить и другие.

Кас наклонился и протянул руку. Его слова прозвучали грубовато:

– Так ты едешь или нет?

Лина вскинула голову. Взгляд просиял от надежды.

– Ты заберешь меня с собой?

– Именно это я только что и сказал, разве нет?

– Нет, – медленно произнесла она. – Не совсем…

Кас посмотрел на нее – на волоске от того, чтобы передумать. Должно быть, она это увидела. Девушка торопливо натянула шапочку и ухватилась за его руку. Он усадил ее перед собой так, что ее спина прижалась к его груди, а шапочка идеально прилегла к подбородку. Кас сам был удивлен своему решению ей помочь, позволить ей разделить с ним лошадь, потому что за последние годы он кое-что понял о себе: он больше не хочет, чтобы его трогали. Ни в гневе, ни в любви. Никак. Даже сейчас он чувствовал кандалы на своих запястьях и лодыжках, как они до крови натирают ему кожу. Слишком много тел для такого маленького пространства, отчего так трудно было дышать.

Дышать.

Кас сделал долгий, сдержанный выдох. Он молча привязал ее сумку к своей. Лина не дрогнула, когда он обвил рукой ее талию, но развернулась, чтобы взглянуть на него с улыбкой.

– Спасибо! Ты очень добр. А я даже не знаю твоего имени.

Он уставился вперед – поверх ее головы.

– Кас.

– Каз, – протянула она. – А полное имя – Каспиан?

– Нет.

– Каспар?

– Нет.

В ее голосе зазвучали ноты раздражения.