Дунай. Река империй - Андрей Шарый

Воды любой реки несут в себе опыт границы. Река способна отделять что угодно: страну мертвых от страны живых, память от беспамятства, цивилизацию от варварства, свое от чужого. Река разрезает мир пополам, потому что земля на другом берегу таит в себе не меньшую неизвестность, чем холодная глубина течения. Река – это рубеж, линия обороны, которую, преодолевая неуверенность и страх, выстраивают жители сухопутья. Дунай, как и другие реки, всегда был и до сих пор остается границей. Первыми в дунайской истории границу на его берегу оборудовали римляне.

Для обозначения линии оборонительных сооружений по периметру Римской империи и самой концепции этой защиты историк Тацит изобрел термин Limes Romanus. Множественное число понятия – limites. Рим, сомнений нет, был государством с обширными лимитами. Буквально лимес – это земляной вал или каменные стены со сторожевыми башнями, которые служили и военными, и таможенными постами там, где границе не хватало естественной защиты. Во II веке нашей эры, когда Римская империя достигла пика территориальной экспансии (6,5 миллиона квадратных километров равнялись двенадцати теперешним Франциям), протяженность ее границ составляла восьмую долю экватора. В итоге лимес широченной скобкой фактически замкнул все Средиземноморье, простираясь от вала Адриана на севере Англии через Верхнегерманско-ретийский пояс в междуречье Рейна и Дуная и Траяновых валов в нынешней Молдавии и на современной Украине до Триполитанского барьера, охранявшего империю от кочевников Нумидии и песков Сахары. К Дунаю (от Рейна) лимес выходил у лагеря Абусина, сейчас это окрестности баварского местечка Эйнинг.

Дунай представлял собой надежную природную преграду, примерно четыре столетия река честно служила северным лимитом античной цивилизации. Собственно границу империи Дунай обозначал в своем среднем течении (римские провинции Реция, Норик и Паннония) и в самых низовьях (провинция Мёзия). Верховья реки легионеры отвоевали у кельтов и германцев еще до наступления нашей эры, а Дакию, единственную провинцию дунайского левобережья, в начале II столетия покорил один из самых успешных полководцев Рима, упомянутый выше император Траян. Однако вся дунайская долина, едва ли не целиком обширная территория речного водостока, веками оставалась пограничьем, почти всегда нестабильным и довольно часто опасным. Новые варвары, прежде всего германцы и сарматы (маркоманы, квады, языги, роксоланы, позднее готы и вандалы), оказались боеспособными, настойчивыми, кровожадными. В конце концов воинственные дикари погубили империю.

На берегу Дуная римляне построили восемь десятков укрепленных поселений, некоторые из них превратились в относительно важные административные центры античного государства. Сегодня дунайский мир охотно припоминает эти древние названия, потому что в их звучании чувствуется дыхание великой славы. По Центральной Европе курсируют фирменные пассажирские поезда со звучными римскими именами. В Регенсбурге, Вене, Братиславе, Будапеште, Белграде античные прозвища присваивают дискотекам и ночным клубам, иногда со стриптизом: Castra Regina, Vindobona, Singidunum, Gerulata, Aquincum. Собственно развалины, пылинки лимес, тоже кое-где сохранились, преимущественно в виде упрятанных за заборы прямоугольных фундаментов и укрытых стеклами музейных витрин каменных катакомб, но не только. Средневековые крепостные или замковые стены часто возводились поверх античных, новые дороги мостили поверх старых, и на всем речном протяжении древнеримские кирпичи уже не отличить от германских, византийских, османских, австро-венгерских, да и от современных реставрационных. Однако римский Дунай давным-давно стал понятием фантасмагорическим, виртуальным, это даже не воспоминание, а тень воспоминания. Самые величественные сооружения древних – всего лишь картинка в учебнике.

Типическая биография памятника античной культуры на Дунае такова. На месте кельтского или фракийского поселения римляне примерно в начале наших времен сооружали забранный рвом и частоколом, а позже каменной стеной с башнями наблюдательный пункт, в котором расквартировывали либо конную когорту (пять сотен всадников), либо двойную когорту пехотинцев (тысяча сто человек). Впервые римские строения превратило в руины, скажем, нашествие свевов или квадов, к примеру, 17 или 167 года, но, после того как варваров оттеснила армия императора Тиберия или Марка Аврелия, легионеры укрепились основательнее. Они обустроили лагерь-каструм на шесть тысяч воинов, окружили его многометровой высоты стеной, имевшей грозные башни и четверо ворот, за которыми селились те, кто солдат обслуживал: торговцы, менялы, ремесленники, крестьяне, боевые подруги. Пронумерованный археологами остов этой башни или этого амфитеатра, этой купальни или этих терм, этого храма или этой казармы нередко можно обнаружить неподалеку от речного берега и сейчас.

Мост через Дунай императора Траяна. Реконструкция Эжена Дюперрекса, 1907 год.

Давление варваров все увеличивало значение таких лагерей, пока их не покинула наконец римская стража. Случалось и так, что крепость со стоном падала, пораженная смертельным ударом вестготов или остготов; захватчики сжигали здания дотла, стены разрушали до основания. Фрагменты Главных правых ворот или Главных левых ворот, присмотревшись, можно теперь заметить в какой-нибудь средневековой кладке, как, например, в Регенсбурге, где останки Porta Preatoria вмурованы в стены здания постройки XVII века. Но все-таки новые христианнейшие государи чаще строили города на новых местах, а римские развалины обживали лопухи и ящерицы.