Шаг в пропасть - Юрий Иванович

Хотя мог, а порой и пытался заплатить.

Хотя имел полное право, а порой и пробовал начать жить на широкую ногу.

Но в обоих случаях на него смотрели как на абсолютного идиота. Дальше все возвращалось на круги своя: старые друзья и приятели с удовольствием оказывали Чарли любые услуги в поиске информации, а шикарная жизнь оставалась только в отрывочных воспоминаниях. Как говаривал сам Бокед: «Роскошь создана не для меня. Мы с ней антагонисты!» Только и позволял себе носить самые дорогие и надежные часы.

И вполне серая жизнь продолжалась дальше. Разве что путешествия и поездки по всему миру придавали существованию ту цветистость ярких впечатлений, тот ореол романтизма и таинственности, которые позволяли ощущать движение времени и шероховатости окружающего пространства.

Что еще можно было сказать о Бокеде? Да много чего! Например: он занимался частным сыском. Другой пример: у него имелось несколько тайн. Или еще: с раннего детства он считался почти полным инвалидом. Правда, об инвалидности постоянно напоминала ровная, негнущаяся шея, зато со стороны это порой казалось итогом великолепной мужской осанки. Так что тайны из этого не получалось. Скорее наоборот: врачи частенько удивлялись, как он выжил в детстве и почему не умер до сих пор. На это ничего не оставалось, как недоуменно разводить руками и задавать врачам встречный вопрос: «Вот и объясните мне, убогому, почему я еще живу?»

По поводу тайн – так у кого их нет? Порой у некоторых такие скелеты в шкафах прячутся, что им самим страшно становится. А Чарли толком не знал, что с ним творится и как творящиеся несуразности воспринимать. Поэтому относился к ним с философией полного пофигиста. Только и опасался когда-нибудь проговориться о самой страшной, как он считал, тайне: он ненавидел англичан. И это при том, что на постоянной основе жил именно в старом добром королевстве Великобритания, в самом его сердце, в городе Лондоне. Почему ненавидел, если в другую страну перебираться и не подумывал? Тоже своего рода тайна, которую сам Бокед никак не мог разгадать. Ведь жил в этой великолепной стране с трехмесячного возраста, обожал столицу Великобритании, с непреходящим вдохновением любовался музеями и прочими архитектурными ценностями, легко сходился даже с чопорными, заносчивыми лордами, пэрами, а то и премьер-министрами. Увы, и с ними приходилось сталкиваться по ходу своей деятельности. И вот каждого англичанина по отдельности он вроде как любил и прекрасно понимал, но вот всех вместе – жутко ненавидел. Причем ненавидел не сознательно, а на каком-то ином, подспудном, не поддающемся разуму уровне своих инстинктов.

Весело? Не то слово! Зато добрая пятая часть свободного времени как раз и уходила на разгадку данного парадокса.

Ну и осталось несколько осветить деятельность Чарли Бокеда в частном сыске. Начал он им заниматься с шестнадцати лет, сразу после получения обязательного образования в средней школе. Учился из рук вон плохо, и его не оставляли в одних и тех же классах по два раза только по причине его неизлечимой инвалидности. Учителя просто не имели морального права хоть как-то обидеть парня излишними упреками или придирками. Единственное, в чем Чарли не имел равных: парень легко усваивал любые иностранные языки и считался в этом деле настоящим феноменом. Схватывал на лету любые фразы и без труда осваивал правильное произношение.

Еще чем он мог похвастаться, так это слишком уж большим пристрастием к философствованию. Но, увы, когда круглый двоечник начинает философствовать, это лишь вызывает раздражение у окружающих.

То есть успехи можно было посчитать лишь на двух пальцах. Но вот во всем остальном… Как говорится, слезы на глаза наворачивались. Учился на самый допустимый мизер, ну, может, и чуть ниже, да и ладно! Лишь бы «посещал, присутствовал, не делал пакостей и вел себя приемлемо». То есть жалели, покрывали неуспеваемость и переводили из класса в класс. И мечтали поскорее от Чарли избавиться.

Чарли Бокед, девятнадцать лет назад

Июль, 1993

Только в шестнадцать лет парень получил возможность выбирать: либо продолжить учебу в более серьезном заведении, либо попробовать отыскать себе работу, либо полностью перейти на социальное обеспечение. Учиться с таким скудным багажом знаний можно было только на священника. Парень отверг такие предложения сразу, потому что религию даже на дух не принимал.

Получать пособие по инвалидности, лишить себя пусть гипотетического карьерного роста и окончательно выпасть из окружающего общества Чарли тоже не желал категорически. Поэтому оставалось только одно: отыскать работу.

И отрок поразил всех, в первую очередь – собственных родителей.

– Хочу работать частным сыщиком!

Мать всплеснула ладонями и не удержалась от громких упреков и причитаний:

– Сынок! Да ты хоть головой своей думай иногда! Какой сыщик? Какая работа? Там логически рассуждать надо, знать психологию, заниматься грязными делами и порой идти наперекор собственной совести.

Отец молчал долго и постарался ответить более взвешенно и рационально:

– Не забывай, мы здесь – эмигранты. И останемся ими до самой смерти, невзирая на принятое нами английское гражданство. Но если в школе тебя жалели, все прощали, тянули за уши из класса в класс, то при частной деятельности – такого не будет. В любом случае, даже будь ты семи пядей во лбу и умей выследить самую хитрую неверную жену богатого клиента, тебе не будут доверять. Тебя всегда подставят коллеги. Высмеют соседи. Да тебя просто никто и никогда не наймет для серьезного дела! Лучше правильно оцени свои возможности и постарайся устроиться там, где остро нуждаются в способных переводчиках. С твоими талантами к языкам есть отличная перспектива вскоре стать воистину незаменимым в любом крупном офисе.

– Нет. Только сыщиком! – не сдавался парень. – А знание языков мне в этом деле только поможет.

– Не спеши, подумай еще немного.

– Отец! Ты мне выделишь деньги для аренды помещения? Только на три месяца. Если прогорю, значит, не судьба.

На такие условия отец согласился сразу. Уж на три месяца аренды маленькой комнатенки раскошелиться нетрудно. А там, глядишь, сын поймет свои ошибки и станет более гибким в выборе нового рода деятельности. Или вообще возьмется за ум и продолжит учебу самостоятельно. Если один раз сильно обжечься, то дальше молодой индивидуум начинает лучше соображать.

Так рассуждал многоопытный отец, сам весьма много сделавший в жизни и сумевший в чужой стране добиться если и не среднего, то вполне существенного достатка для своей семьи.

Так что вскоре комнатушка при серенькой адвокатской конторе была арендована, молодой парень с идеальной осанкой установил там телефон, разослал кучу объявлений по многочисленным газетам и стал ждать своих первых клиентов. Только вот что было странным в этих объявлениях: все они были размещены в эмигрантской прессе, ни одно не попало в местные, англоязычные издания. И суть объявлений, переведенных на шестнадцать языков, сводилась к следующему: «Частный сыщик берется только за невероятные по сложности дела. Скользкие дела или связанные с бытовыми проблемами к рассмотрению не принимаются». Ну и как положено, внизу номера телефонов: офиса и мобильный.