Проклятьем заклейменный - Владимир Петрович Батаев

особо и пытался. В какой-то момент Изольда издала странный звук, видимо, увидев, как вздыбились мои трусы. Тут же кто-то подтянул простыню повыше, но толку-то с этого. Всё равно вигвам там получился. А какой ещё реакции ждать от парня, к которому красивая девушка прижимается голой грудью? Пожалуй, я на это и в возрасте до перерождения всё же отреагировал бы точно так же.

— Всё, закончили? — спросил я, снова услышав шуршание.

— Ещё нет, подождите, господин Соловьёв! — торопливо проговорила докторша.

Ощущения прижимающегося ко мне тела будто усилилось. И… Да нет, не может же Изольда сразу с двух сторон прижиматься! Это как так? Очень интересно…

Снова шуршание одежды. Кто-то поправил простыню, случайно зацепив «вигвам». Хм, а случайно ли?

— Ещё пару минут полежите так, господин Соловьёв, — донёсся до меня голос.

Уже от двери, что ли? С закрытыми глазами остальные чувства обострились, так что я расслышал и то, как дверь закрылась. И сразу снял с глаз повязку.

В палате уже никого больше не было, Вяземская ушла вместе с докторшей. Зато я нашёл на кровати у себя под боком перламутровую пуговицу. Ага, значит, мне не примерещилось. Докторша всё же составила компанию Вяземской… Изольде, называть девушку по фамилии после всего того, что между нами только что было, уже как-то некультурно. Ха-ха…

Клеймо на груди никуда не делось, но вот расползающиеся от него чёрные линии исчезли. Пакет с пыльцой, опустевший почти наполовину, на тумбочке рядом. Одежда моя в шкафу, это я уже выяснил. Значит, пора мне отсюда выписываться.

Глава 4

Домой, пора домой

К счастью, Петька дожидался меня на крыльце больничного корпуса. А то я ведь совершенно не знаю, куда идти-то!

— Ваше благородие! — радостно воскликнул Петька при виде меня, чуть ли не скупую мужскую слезу утёр. — Жив! Здоров!

— Жив, цел, орёл, — подтвердил я, хлопнув денщика по плечу. — Хотя нет, до орла не дорос. Так, соловей.

— Агась, — согласился Петька, хотя вряд ли что-то понял. — Переодеться бы вам надо, ваше благородие.

Ну да, на рубашке половины пуговиц нет, да и униформу от грязи никто почистить не удосужился. Наверное, если бы меня официально выписывали, то Петьке бы сообщили, чтоб он чистую одежду принёс. А так что было, в том и ушёл.

— Пошли, я следом за тобой, — махнул рукой я. И тихонечно напел: — Домой, пора домой…

Медицинский корпус стоял в стороне от остальных. Отсюда виднелось только главное здание Академии — ну, это я так по его размерам предположил. Мы же запетляли по мощёным дорожкам среди парковых насаждений. Осматриваясь по сторонам, никаких следов недавнего Прорыва демонов я не наблюдал, всё аккуратно и мирно. Интересно, а сколько я на койке-то провалялся?

Мы подошли к одному из жилых корпусов, трёхэтажное прямоугольное здание зелёного цвета. За деревьями чуть в стороне виднелось ещё одно такое же, но оранжевое.

Внутри нас встречал небольшой холл, перегороженной длинной стойкой, за которой восседал консьерж. На стене позади него на гвоздиках висели ключи с пронумерованными бирками. Лестницы на второй этаж по обе стороны холла, а вот первый этаж, видимо, занят служебными помещениями, проход туда только через дверь позади консьержа.

— Ваше благородие, — учтиво кивнул консьерж, седой плотный мужик с длинными густыми усами. — Это где ж вы так угваздалися?

— А вот где надо, не твоё дело, пёс смердячий! — тут же огрызнулся на него Петька.

Тут что, вправду в ходу такое выражение или денщик у меня его подцепить успел?

— Ты, Петро, давай не того, — погрозил ему пальцем консьерж. — А то должок попрошу вернуть прям щаз.

— Ключ, будьте любезны, — попросил я, протягивая руку.

Но на ус намотал — Петька этому мужику чего-то успел задолжать. Скорее всего, денег, проиграл в карты. Или, может, кости. Во что тут играют вообще? Да хоть в домино, без разницы. Но с долгом надо будет порешать вопрос.

Мне в ладонь лёг ключ с номером двадцать шесть на бирке. Надеюсь, это означает шестую комнату на втором этаже, а не двадцать шестую, если нумерация с первой идёт.

— Благодарствую, любезный, — кивнул я.

Я ткнул Петьку в плечо, чтоб пошевеливался. А то будет глупо, если я пойду не к той лестнице. Он направился налево.

— Что за должок? — строго спросил его я, когда мы поднялись на пролёт и консьерж уже не мог нас слышать.

— Да мелочь, ваш бродь, — отмахнулся денщик. — Даже в голову не берите. Я Афоне рубль должен. Ну, мелочь же.

Я ухватил за плечо собиравшегося было шагать дальше денщика и развернул к себе лицом.

— Стоп, что? — переспросил я. — Афоне рубль должен? Ты это серьёзно, что ли?

— Ну, Афанасию Андреичу, — поморщился Петька. — Но мы с ним так, накоротке… И ента, значит, обычный рубль должен, не золотой! Мы по маленькой совсем тогось…

— Без тогось! — приказал я. — Запомни! Ещё раз услышу — взгрею.

Задолбал уже, право слово. Но что долг совсем мелкий — это хорошо. Ну и про золотые рубли, отличающиеся от обычных, это надо запомнить.

Мы поднялись на второй этаж. К счастью, на дверях тут имелись таблички с номерами, так что я не заблужусь и в будущем. Потому что двери-то все одинаковые, выкрашенные зелёной краской, как и стены. Ну прямо как подъезды там, в прежнем мире! И нумерация действительно начиналась с двадцать первой комнаты по одну сторону, и двадцать второй по другую. Некоторые вещи не меняются. Вместо двадцатой была ненумерованная дверь, скорее всего, в какой-то чулан, поскольку двадцать вторая располагалась всего в полутора метрах от неё.

Ключ подошёл к двери с номером двадцать шесть. А вот внутри меня ждал сюрприз.

— Опять ты! — удивился я, увидев сидящую на узкой кровати девчонку.

Ту самую, что я «спас» у забора Академии. И что она тут забыла.

— Я, соседушка, — кивнула она. — Чего так удивлён? Каждый день тут видимся. Или ты думал, меня всё-таки гули съели?

Гули? Вот как те твари зовутся тут, не демоны. Хорошо, что я вслух их демонами не называл, а то посчитали бы совсем придурком. Хотя и так этого не избежать. Если с Изольдой тема насчёт удара головой обернулась просто подколкой, то тут такой