Леворукие книготорговцы Лондона - Гарт Никс

– Признаюсь тебе, как на духу, мисс Сьюзен Аркшо, – продолжал Холли, делая к ней шаг и сгибая мускулистые руки. – Я подкрался к твоему отцу и повязал его клятвой, а он крутил роман с твоей мамашкой и так одурел от страсти, что совсем забыл об осторожности. Размяк, как галета в чае. Хотя, справедливости ради, скажу, что без помощи Меррихью, которая заманила его на мою тропу, мне было не обойтись. Но он все равно нашел лазейку и выскользнул. Оказалось, что, несмотря на все мои предосторожности, он может передать свою силу наследнику или наследнице по достижении ими совершеннолетия!

И Холли так двинул мощным кулаком себе в ладонь, что произвел звук, похожий на выстрел.

– Вот почему теперь все утекает к тебе, и даже клятвы, которые на моих глазах принес Конистон, теперь бессильны! Вот незадача так незадача! Но ничего, мы все исправим. Клятвы будут произнесены во второй раз. Уговор вот какой: ты добровольно отдаешь мне всю силу твоего отца, а я оставляю тебе жизнь. Тебе и твоей матери.

Ничто – ни в жесте, ни в голосе – не говорило о том, что все, кого он посылал «позаботиться» о Жассмин, расстались с жизнью при участии хранителей воды, земли и неба. Но Сьюзен все равно поняла, что он лжет. Хотя ее сила только начала расти, она уже могла видеть форму слов своего собеседника – выходят ли они из его рта округлыми, как обточенные водой камешки, или кривыми, как обломки.

– А как же отец? – спросила она и, спрятав руки за спину, посыпала солью пальцы, надеясь, что к ним прилипнет достаточно кристалликов для соединения с ее кровью на ноже.

– Он сделал свой выбор, – сказал Холли. – Отдал тебе все, что имел. Он угасает и скоро совсем уйдет из этого мира. Забудь о нем.

И опять – ложь, но не полная.

– А что будет с его силой, если она не успеет перейти ко мне? – задала другой вопрос Сьюзен. – Если ты убьешь меня раньше?

Холли злобно хрюкнул:

– Испарится. Прахом пойдет. И я буду очень, очень несчастен. Но это уже твой выбор. Твой папаша получил по заслугам, а ты сможешь жить.

– Ты использовал силу моего отца, чтобы связать его нерушимой клятвой, – догадалась Сьюзен и почувствовала, что права, ибо такова была сила ее… вернее, отцовской магии.

Свидетельствовать обеты и делать их нерушимыми. Вязать, но не отпускать. Он был Клятвоскрепителем, и всякий, кто хотел принести вечно нерушимую клятву, обращался к нему. Ее отец был Древним владыкой.

А Холли, наоборот, был злокозненным существом из Древнего мира.

Тем временем здоровяк снова хрюкнул, потом моргнул, слеза затуманила его левый глаз и стекла по красной щеке.

– Конец Меррихью, – сказал он. – Усилий, конечно, потрачено много, но оно того стоило.

– А как же другие книготорговцы? – спросила Сьюзен, делая крошечный шажок вперед. – Предположим, я уступлю тебе власть моего отца всю, целиком. Но ведь они найдут нас обоих и убьют, разве нет?

Холли фыркнул:

– Как ты думаешь, зачем я столько корячился, подчинял себе Древний и Новый миры, подгребал под свою руку всех этих водяных, гоблинов, никкеров и боггартов, йетунов и яллери и прочую нечисть? Думаешь, я просто так связался со страхолюдными наемными убийцами и разной бандитской шушерой из смертной Англии? Я сразу решил разобраться с книготорговцами. Это и есть моя главная цель. Меррихью просто умерла первой. Как и положено дуре.

Меррихью столкнула огромный камень, направив его на второго котлорожденного, но тот оказался проворнее – схватил ее и притянул к себе в тот самый миг, когда по нему проехался камень. Камень раздробил ей ноги ниже колен, и по бедрам текла кровь. Реки крови…

В шести футах от нее ворочался и пыхтел другой котлорожденный, прибитый к земле за локти двумя саксонскими топорами седьмого века, с которыми Меррихью не расставалась – всегда носила их на спине, под жилетом. Но даже древнее, многажды заговоренное железо не могло помешать порождению котла отрывать от себя плоть, кусок за куском, чтобы освободиться.

Из тумана вышел Мерлин с древним мечом в руках, за ним – Вивьен.

– Хорошо, – прохрипела Меррихью и приказала: – Изруби вон того в клочки, пока он не освободился.

Мерлин прошел мимо нее и принялся за кровавую работу. Пока лезвие сверкало, то взлетая, то стремительно опускаясь, Вивьен подошла к Меррихью, взглянула на ее раздробленные ноги, на ручеек крови, текущий по камням, достала флакон со слюной, но, поколебавшись, вернула его в карман.

– Да, знаю, – прохрипела Меррихью. – Поздно, слишком поздно. Но ничего. Я ухожу к Бабушке.

– Нет, – раздался негромкий спокойный голос, в котором, однако, звякнула сталь. Все трое подняли головы. На обломке скалы, которую Меррихью сдвинула с места в отчаянной попытке задавить порождение котла, себе на беду, сидела самая древняя Бабушка. Рыжеватая блондинка в одеянии, похожем на тогу. Рядом с ней, на земле, сидел каштаново-коричневый волкодав и рычал, грозно оскалив клыки.

И пес, и его хозяйка выглядели совершенно нормально, как существа из плоти и крови, а не какие-то там духи или призраки.

– Ты не станешь одной из нас, – продолжила Бабушка. – Ты предала весь клан. Ты умрешь неоплаканной, а твое имя навсегда будет вычеркнуто из свитков.

– Я сделала то, что сделала, только ради Сен-Жаков! – воскликнула Меррихью. – Я ничего не знала про котел и… про другое тоже.

– Ты про маму? – спросил Мерлин.

Он уже прикрыл мелко разрубленное порождение кусками сланца и подошел к Меррихью. Длинный меч небрежно покачивался в его руке как раз над правым глазом его бывшей начальницы. Казалось, он вот-вот его опустит.

– Это было обычное невезение! – запротестовала Меррихью. – Сначала она повстречала Конистона с этой его художницей в Лондоне, потом, чуть погодя, увидела ее снова – без него, но уже с ребенком, и стала наводить справки. Она наверняка пронюхала бы, что случилось с Конистоном, а нам это было ни к чему. Но я не хотела ее смерти, клянусь! И ничего не знала, когда это случилось. Только потом…

Острие меча на дюйм приблизилось к глазу. Лицо Мерлина застыло от ярости.

– Это все Саутхо! Он все подстроил! Он боялся, что Антигона освободит Конистона…

– Саутхо? – переспросила Вивьен. – Лондонский Саутхо?

– Конечно лондонский! – ответил Мерлин. – А есть другой?

Саутхо был самым непримиримым и неугомонным из Древних владык, так что в «Указателе мифических существ» ему отвели целых три страницы. Вообще на территории Лондона их было несколько – Тот, Который За Башней, Зверь Из Кэмдена, Леди Примроуз-Хилла, Лондонский Камень и Ориэл, и с каждым Саутхо постоянно вел жестокую борьбу за расширение своих владений.