Ал-Идриси о странах и народах Восточной Европы - И. Г. Коновалова

транскрипции Б. А. Рыбакова, опиравшегося не на оригинальный текст ал-Идриси, а на его французский перевод П. А. Жобера): Сарада — Салтовское городище, Лука — одно из городищ в районе г. Валки (в верховьях р. Можа), Абкада — «где-то западнее Оскола». Остальные города предположительно соответствовали летописным Шаруканю (Астаркуза), Сугрову (Бусара) и Балину (Баруна) [Рыбаков Б. А. Русские земли, с. 20-25]. Таким образом, в локализации Б. А. Рыбакова ни один из городов не поддается уверенному отождествлению. Найти лингвистическое объяснение названий городов, которое соответствовало бы гипотезе Б. А. Рыбакова, невозможно. Это самый существенный недостаток его концепции. Не случайно О. Прицак, согласившийся с Б. А. Рыбаковым в части локализации городов народа ан-н.бариййа в бассейне Северского Донца, тем не менее отказался от попыток объяснить наименования городов и определить их более точное местонахождение [Pritsak О. From the Sabirs to the Hungarians, p. 27-28].

Работа Б. А. Рыбакова оказала большое воздействие на всю последующую историографию рассматриваемого вопроса. Публикация О. Талльгрен-Туулио осталась в тени, и все авторы, обращавшиеся к фрагменту ал-Идриси о народе ан-н.бариййа, пользовались выводами Б. А. Рыбакова уже не как гипотетическими, а как вполне доказанными [Недков Б. България, с. 103, 150; Кожемякин А. В. Подонье, с. 182; и др.]. Единственным исключением является статья В. М. Бейлиса, где автор при переводе данного отрывка отмечает обе конъектуры — О. Талль-грен-Туулио и Б. А. Рыбакова, — подчеркивая тем самым гипотетичность как той, так и другой [Бейлис В. М. Ал-Идриси (XII в.), с. 213].

Локализация городов народа ан-н.бариййа в районе Северского Донца, как уже отмечалось в литературе, не позволяет объяснить происхождение названий хотя бы некоторых из них. Если, по мнению Б. А. Рыбакова, информатор, сообщивший ал-Идриси об этих городах, хорошо знал бассейн верхнего Донца, то почему все до одного наименования городов из его рассказа оказались искаженными до неузнаваемости? Кроме того, точное местонахождение самих городов Шаруканя, Сугрова и Балина, с которыми Б. А. Рыбаков предложил отождествить города народа ан-н. бариййа, до сих пор не установлено [Плетнева С. А. Печенеги, торки, половцы, с. 221; она же. Половцы, с. 61-62]. Кто населял эти города в бассейне Северского Донца в XII в.? Согласно Б. А. Рыбакову, это были северяне, потомки древнерусского племени севера. Действительно, Северский Донец входил в территорию расселения северян, но был ее периферийным районом, а в основном северяне занимали земли Подесенья, Посеймья, бассейна Ворсклы и Пела, верховьев Сулы [Седов В. В. Восточные славяне, с. 133; Багновская Н. М. Этническая история, с. 12, 15]. Лесостепные верховья Северского Донца были окраинным, пограничным районом русских княжеств, а в степной части бассейна Донца господствовали половцы. Местное население в бассейне Северского Донца в XII в. было, как и в любом пограничном районе, служившем ареной перманентных военных действий, немногочисленным и неоднородным. Наряду со славянами, южная граница расселения которых не выходила за пределы лесостепи, там жили аланы и половцы [Плетнева С. А. Донские половцы, с. 255, 260; она же. Половцы, с. 60-61; Шрамко Б. А. Древности, с. 329]. Города Шарукань, Сугров и Балин в начале XII в. были до основания разрушены в результате походов русских князей 1111 и 1116 гг. и больше не восстанавливались [ПСРЛ, т. II, стб. 266, 284; Плетнева С. А. Донские половцы, с. 261]. Маловероятно, чтобы пограничный район с редким и разноэтничным населением мог стать предметом рассказа об отдельном народе, каким этот рассказ является у ал-Идриси. К тому же территория, заключенная между притоками Северского Донца, — это сравнительно небольшая область радиусом около 100 км. Приведенные же в «Малом Идриси» дорожники с указанием расстояний между городами свидетельствуют о том, что речь шла о более значительной по размерам территории. Кроме того, не в пользу бассейна Северского Донца говорит и настойчивое помещение народа ан-н.бариййа в северных районах Восточной Европы, ясно выраженное автором как в тексте, так и на карте «Нузхат ал-муштак». Да и среди дорожников «Малого Идриси» нет ни одного, который хотя бы отдаленно мог свидетельствовать о южных связях рассматриваемых городов. Как раз наоборот — согласно «Малому Идриси», маршрут в города народа ан-н.бариййа ведет из земли маджусов, которая, по данным ал-Идриси, располагалась куда ближе к Балтийскому морю, нежели к Черному.

Рассказ о народе ан-н.бариййа, по замыслу ал-Идриси, должен был войти в 5-6-й секции VII климата. О чем говорится в этих секциях «Нузхат ал-муштак»? Все они посвящены описанию северных областей Руси и Волжской Булгарии. В 5-й секции VII климата, в частности, присутствует сообщение о том, что на севере границей Руси было «Море Мрака», т.е. моря Северного Ледовитого океана [OG, р. 957]. Таким образом, отнесение городов народа ан-н.бариййа к северным районам Восточной Европы у ал-Идриси выражено совершенно определенно. И в «Малом Идриси» рассказ о городах, фигурирующих на карте «Нузхат ал-муштак», помещен именно там, где он должен был бы находиться в основном произведении, — в 5-й секции VII климата. Расположение интересующих нас городов не где-нибудь, а в северной части Восточно-Европейской равнины подтверждает и уже упоминавшееся соседство с землей маджусов. Косвенным свидетельством северной локализации городов народа ан-н.бариййа является отсутствие в «Нузхат ал-муштак» каких-либо параллельных данных о торговых центрах Северной Руси, хотя сведения такого рода, по всей вероятности, должны были попасть к ал-Идриси — ведь он жил и работал над своим сочинением в Сицилийском норманнском королевстве, где мог получить от скандинавских информаторов ценные сообщения о странах и народах Скандинавии и связанных с ними районах Северной Руси. На фоне богатой информации о Скандинавских странах и Прибалтике в «Нузхат ал-муштак» отсутствие более или менее подробных сведений о Новгородской Руси выглядит досадной и неестественной лакуной. О том же, что ал-Идриси действительно пользовался сообщениями скандинавских купцов и мореплавателей о северных русских землях и торговых городах этого региона, можно заключить по отдельным данным «Нузхат ал-муштак». Во-первых, однажды на страницах сочинения ал-Идриси упоминается Новгород, причем по арабскому названию города восстанавливается его скандинавская форма — Хольмгард (Holmgardr) [OG, p. 955; Tallgren-Tuulio O. J. Du nouveau sur Idrisi, p. 139-141]. Во-вторых, описывая Норвегию, ал-Идриси приводит данные, свидетельствующие о существовании торгово-промысловых связей между скандинавскими территориями и северными русскими землями: говоря об обитающих в Норвегии животных, ал-Идриси сравнивает размеры местного бобра с размерами бобров, водившихся на Руси в бассейне р. Кемь [OG, р. 952; Tallgren-Tuulio O. J. Du nouveau sur Idrisi, p. 106-107]. Наконец, описание северного побережья Руси у ал-Идриси представляет собой фрагмент лоции, восходящей, по всей вероятности, к сведениям скандинавских мореплавателей [OG, р.