Вознесение - Джон Уинтерборн

— «Он?» — почти безразлично спросила она.

— Винтер.

Пандора нахмурилась, когда он решился сказать это имя. Она догадывалась, что Камелот упомянет его, все же они давние друзья, но не думала, что он будет в прямом смысле угрожать ей существованием короля Винтера. Эта угроза, впрочем, вызывала у нее скорее смех, ведь она недавно видела его.

— Я даже удивлен, что вы не столкнулись с ним еще до этого, до всего-всего… где ты вообще была, когда случился Конец Времен? Катаклизм? А, Пандора?..

Не выдержав, Камелот все же упал на землю. Он извернулся в последний момент, чтобы рухнуть набок, а не на живот, что точно прикончило бы его, если брать во внимание меч в его груди.

— Ты ничего не знаешь, не так ли? — спросила она. — Не знаешь, и все равно продолжаешь идти против меня, сражаться… не знаю, стоит ли это хвалить.

— Ты… ты не из этого мира, не так ли? Вот почему тебя… не было…

Она ничего не ответила, лишь бросила укоризненный взгляд, который, впрочем, сам по себе сказал достаточно, чтобы Камелот убедился в своей правоте. Он нашел в этом своеобразное утешение… миниатюрную победу.

— И все это отнюдь не ради мира… это ради твоих эгоистичных желаний… так чего же ты хочешь, Пандора? Вернуться домой? Обратить время вспять?

Она замерла, не зная, что именно он хочет услышать. Да что уж там, — она в принципе не знала, что можно ему ответить… сплошное замешательство.

Камелот закрыл глаза, не желая более говорить. Он начал чувствовать, как способность осязать медленно покидает его, то ли из-за холода, то ли из-за…

Приближающейся смерти.

— Если миров и впрямь много… есть ли где-то такой, где я остался счастлив?

— Я не знаю. Могу говорить лишь за себя.

Пандора зашагала вперед, оставляя Камелота позади.

— Но знай, что такая вероятность существует.

Несмотря на то, что Пандора стояла на ногах, а Камелот лежал в снегу, медленно замерзая, именно она почувствовала себя побежденной. Она даже не догадывалась о том, что именно Камелот станет человеком, постигшим ее.

Ее собственная вера в видение будущего резко пошатнулась. Чего же она хочет? Простой, даже очевидный вопрос Камелота пронзил ее насквозь.

Пандора остановилась, сжимая руки и цепляясь ногами в землю. Что она могла бы ответить Камелоту, если бы захотела? Разве она просто хочет вернуться домой? Разве она хочет изменить прошлое, которое ее так терзает? Может, она вовсе никогда не хотела быть существом вечности? Все это… ей было ни к чему. Хочет ли она вернуться назад и избавить себя от бремени?

Да что она вообще хочет?

— Я не знаю… — честно призналась она вслух, вздыхая из последних сил.

Нечто сжирает ее изнутри, но причина остается для нее неизвестной. Она чувствовала отчетливое сожаление о чем-то, чего она даже не осознает. Пандора прошла так далеко, сделала так много, и сама до конца не понимает, почему она все это делает. Она лишь знает, что в конце к ней придет желаемое облегчение. Это странное, непосильное чувство внутри исчезнет, и она станет свободной. Свободной несмотря на все, что она успела натворить.

— Ты продолжаешь молчать, несмотря ни на что, — касаясь своего меча, сказала Пандора. — Но твои мысли… они такие громкие. Невыносимые.

Пандора желала ответа, но ответить было некому.

Она не может больше ждать.

— Но скоро все закончится. Я освобожу тебя, мое Правосудие. Мой Люциан.

Опустив руки, она зашагала вперед, приготовившись шагнуть в вечность.

— Хочешь ты того или нет.

Глава 30

Девятая последовала за Луной в небесный город, чтобы помочь ей, но вот судьба соизволила разделить их в очередной раз. Куда бы она ни шла, Луны нигде не было, а метель была такой сильной, что разглядеть что-либо здесь не представляло возможным. Так и получилось, что она обнаружила себя посреди полуразрушенного храма. Она нашла забавным тот факт, что даже у таких существ, как ангелов, было нечто, что напоминало своим видом храмы. Интересно, кому они поклонялись? Самим себе? Или же Бог был для них таких же далеким существом, каким он является для людей? Наверняка среди руин можно найти ответ…

Но она не хотела. Не за ответами она пришла сюда. Девятая в принципе не знала, почему она свернула именно сюда, почему она зашла именно в этот храм, в котором не было ничего, кроме заледеневших, заметенных снегом стен и магических конструкций, которые уже давно не работали. Она просто смотрела на проломленный потолок, на палящее, но такое холодное солнце, прорывающееся даже сквозь всю метель, что не прекращалась ни на секунду.

Это солнце напоминало ей о доме, и она понимала, что хоть Луна сейчас не здесь, но история Девятой вот-вот двинется вперед и без нее. Неожиданно для себя, она почувствовала, что речь уже идет совсем не о помощи. То, что совсем скоро произойдет, это ее личное дело. То, что она хотела закончить уже давно, но никак не могла. Не могла, потому что боялась увидеть истину.

Кто-то приближался к ней, это точно. Она прекрасно слышала шаги позади себя, слышала лязг доспехов, следующий за ними. Так продолжалось до тех пор, пока шаги, наконец, не кончились. Следующий за ней человек подошел настолько близко, насколько ему следовало это сейчас сделать. Если бы он подошел ближе, то он бы рисковал умереть. Впрочем, он и так рискует…

Такие уж у них отношения.

— «Честь ничего не значит, война нечестна…» — вдруг начала напевать Девятая в пустоту.

— «Беспощадная место, где подобным мне суждено умереть…» — ответили ей.

Девятая улыбнулась, услышав ответ, но ее улыбка тут же исчезла. Несмотря на то, что вокруг и без того было холодно, по ее спине все равно прошел холодок — особый холодок, такой, какой люди чувствуют отнюдь не из-за погоды. За холодком прошли неприятные мурашки, но совсем скоро, на удивление самой себе, она смогла успокоиться. Она не боялась обернуться.

Лишь один человек мог ответить ей. И он прямо здесь, за ее спиной. Лишь один человек во всем мире мог знать эту такую личную для нее песню.

— «Место, где подобным мне суждено умереть…» — повторила она, медленно обернувшись к своему преследователю. — Люблю эту песню. До сих пор.

Ледяные глаза, способные, казалось, затушить самый сильный огонь одним лишь своим видом. Черные доспехи, повидавшие бесчисленное количество сражений, бесчисленное количество препятствий… изорванный плащ, который и плащом-то уже не назовешь, — так, накидкой. Все,