Тебе желаю счастья - Олли Ро

Так дело не пойдет, решила я, и обхватила Стаса еще и ногами, целуя глубже и настойчивее, клеймя, присваивая, заявляя свои права. Пусть знает, как нужен мне. Пусть чувствует. Срастается с этим навечно.

Не пущу.

Мой.

И Стас расслабляется, перехватывает инициативу, делится пожаром внутри себя, посыпая угли моей страсти хрустящим хворостом свежих ласк.

— Я люблю тебя, — выпаливаю без раздумий, едва мужские губы соскальзывают на шею.

Не могу больше держать это в себе. Пусть не догадывается, а слышит! Пусть точно будет уверен, что ему не показалось. И пусть… Пусть делает с этим, что хочет.

Я люблю.

Точка.

Калинин отстраняется, но лишь настолько, чтобы взглянуть в мои глаза. Мне страшно. Мне до боли в сердце хочется, чтобы и он меня любил. Хоть чуточку.

— Я ничем не заслужил этого, маленькая. Это несправедливо.

— Я знаю. Прости.

— Но я заслужу. Обещаю.

— Стас…

— Я тоже люблю тебя, Феврония Савельева. Но ты не верь мне на слово, верь поступкам. И однажды в твоем сердце не останется места для сомнений.

— Поцелуй меня…

— Я всю тебя зацелую. Залижу. Залюблю. Затрахаю. Ты только будь собой. И будь моей. И ничьей больше.

— Я уже я. И я твоя. И ничья больше. А ты? Ты будешь моим и только моим?

— Вот он я. Бери.

— И возьму.

И взяла.

Толкнула на лопатки, взобралась сверху, бесстыдно скользнув влажной промежностью по упругому прессу. От остроты ощущений мы оба зашипели. Глядя сверху вниз на завороженное лицо Калинина, неспешно расстегнула пуговки на манжетах и воротнике, плавно стянула переставшее сопротивляться платье, отбросила в сторону лифчик. Он, конечно, красивый, но…

Вот она я.

Как есть.

— Нравится? — едва слышно шепчу пересохшими губами.

— Самое прекрасное, что я видел в жизни.

Каждой клеткой тону в восхищенном темном взгляде, ловлю судорожное движение кадыка на шее, позволяю горячим, слегка шершавым ладоням накрыть грудь, найти ноющие соски и проверить на ощупь их упругость.

Я беру его всего.

Покрываю невесомыми поцелуями глаза, скулы, губы, ровную переносицу, ароматную шею. Царапаюсь о жесткие волосы короткой аккуратной бороды, спускаюсь на упругую грудь.

Мне нравится пропитываться смешанным запахом его тела и дорогого парфюма. Нравится ощущать под языком горошины маленьких сосков. Нравится слышать учащающееся и срывающееся дыхание от того, что мои поцелуи опускаются все ниже и ниже.

Во мне нет больше страха. Нет сомнений. Я точно знаю, что хочу его. Руки не дрожат, когда расстегивают ширинку. Нам легко удается избавить Стаса от брюк и плавок, пусть и не за один взмах руками.

Он прекрасен.

Смотрю на ровный вздыбленный член, на аккуратно подстриженную вокруг него поросль темных волос, на розовую головку, украшенную перламутровой капелькой, и ощущаю, как во рту скапливается слюна.

Я не медлю, когда приближаюсь к нему, намереваясь попробовать на вкус, но Стас снова подозрительно замирает. Он что, боится, что я его укушу?

— Стас, ты, наверное, догадываешься, что я в жизни не делала минет, и вряд ли смогу взять твой прекрасный член по самое горло, но дай мне шанс. Возможно, получится не так феерично, как ты привык, но я постараюсь, чтобы было приятно. Я слегка волнуюсь, а твое напряжение меня нервирует еще больше. Не мог бы ты расслабиться и попытаться довериться?

Калинин как-то нервно сглотнул, поглядывая на меня с каким-то странным недоверием.

— Боже, Стрекоза… — похоже, не я одна становлюсь набожной во время секса, — Ты действительно сделаешь это?

— В смысле? Ты про минет?

— Да.

— Конечно сделаю.

— Ох, детка, ты же понимаешь, что не обязана.

— Но я хочу.

— Хочешь?

— Да, хочу. А что тебя так удивляет? У тебя безумно красивый член, уверена, сделать тебе минет мечтала каждая.

— Вообще-то нет.

— Да неужели? — не поверила я, но лицо Стаса было слишком серьезным, чтобы допустить возможность шутки.

— Наверное, я должен признаться тебе кое в чем, каким бы позорным оно ни было.

— В чем? Тебе что, ни разу минет не делали? — улыбнулась я, пытаясь хоть как-то разрядить обстановку.

— Ты очень проницательна.

— Да ты гонишь!

В ответ Стас лишь развел руками. Я же, возвела свои к небесам и воскликнула.

— Я обязательно отправлю благодарственную открытку этой идиотке!

Почувствовав себя в миллион раз увереннее, словно защитила ученую степень по оральным ласкам, оставила пустую болтовню и вобрала в себя неискушенный член Калинина.

Солоноватый терпкий вкус вязко растекался по нёбу, гладкая головка плавно скользила внутри рта, упираясь то в щеки, то в зубы, то ныряя глубоко до горла. Язык порхал по бархатистой коже, губы целовали и посасывали, вынуждая сильного мужчину откровенно и порочно стонать и просить еще.

Я сама положила его руки себе на затылок. Сама попросила держать в кулаке волосы. Сама предложила взять мой рот так, как ему хочется.

Поза сменилась. Стас больше не намеревался лежать бревном. Он хотел быть властелином меня, обнаженной и распутной, сидящей на коленях у его ног.

От того, как алчно пожирал его взгляд мой распахнутый рот, наполненный его упругой плотью, жестко и грубо толкающейся внутрь, как трепетали ноздри на его искаженном в предчувствие экстаза лице, как сходились брови и приоткрывались губы, я дико возбуждалась сама.

— Я сейчас кончу, малыш, — прохрипел Стас и попытался отстраниться, но я лишь крепче сжала его ягодицы, не позволяя лишить меня удовольствия ощутить терпкий вкус оргазма любимого мужчины.

Я пропиталась им насквозь,

Пустила героином в вену.

Я ДНК смешала в генах,

Чтоб расставаться не пришлось.

Черные блестящие колодцы пожирают меня, давя сверху восхищением, обожанием, преклонением, смешанным со щенячьим восторгом и неожиданной для меня благодарностью, которая заставляет чувствовать смущение, пока я слизываю остатки терпкого семени с горячей, лоснящейся от моих ласк по-прежнему упругой мужской плоти и с собственных саднящих, распухших губ.

Стас молча опускается передо мной на колени. Его грудь часто вздымается и опадает, взгляд полубезумный, шальной скользит по лицу, задерживаясь на губах и четко отслеживая движение языка, брови кажутся нахмуренными, отчего в голове мерзко начинают копошиться мысли о том, что я все же сделала что-то не то.