Когда пришла чума - Василий Сахаров

Как только я закончил перевязку, в стороне раздался неразборчивый окрик и хрип.

«Добивают раненых людоедов», – подумал я, и в этот момент снова началась стрельба.

Со всех сторон трассеры, и над головой посвист пуль. Опять вопли раненых. А в рации голос Андрея Ивановича:

– Вторая группа людоедов подошла! Мать вашу! Рассредоточились! Бараны!

Бой продолжался. Пока один отряд противника входил в ловушку и погибал, другой обошёл нас по флангу, выбрал удачный момент и ударил.

Опять я упал за пулемёт, а Валерка замер рядом. С высотки на одном уровне с моей позицией били сразу три или четыре автомата. Наши бойцы оттуда ушли, а людоеды обосновались. Следовало их прижать, чтобы попавшие под обстрел ополченцы могли отступить, и я отвлёк внимание на себя.

Очередь! Ещё одна! И ещё! Очередная сотка закончилась. Смена короба. Затвор на себя! Огонь!

Пулемёт дергался в моих руках, и запах пороха дурманил голову. Боевой азарт накрыл меня, погрузил в какое-то безумие, и все мысли вылетели из головы. Осталось только желание стрелять не останавливаясь.

Снова рация:

– Иван! Отход! Бросай всё! Уходи на запасную позицию!

Приказ есть приказ. Я бросил пулемёт, к которому у меня была ещё одна лента на двести патронов, дёрнул за плечо Валерку и вместе с ним юркнул в темноту.

Позади взрывы. Мою позицию забросали гранатами. Но нас на высотке уже не было. Мы бежали без оглядки, драпали что было сил, и через двадцать минут оказались возле нашего вертолёта.

От отряда ополченцев после ночного боя уцелело семь бойцов и два разведчика, Ехэр Вара и его отец. Всего – девять, без учёта нас с Андреем Ивановичем. А у людоедов каждый человек в стае – боец, и выходило, что мы по-прежнему в меньшинстве. Поэтому уцелевшие аборигены, которые собрались в горном лагере, где прятались их семьи, посидели, почесали затылки, посовещались и решили, что факторию не отбить и надо уходить.

Они разделились. Большая часть, собрав пожитки, медленно двинулась к Верхней Пеше, там сородичи, которые могут их принять. А несколько семей немного задержались, и к нам направились мужчины, Ехэр и Павел, а с ними Валерка Комаров.

Нас на совет не пригласили, слово за слово зацепились с аборигенами языками, и доверительное отношение быстро превратилось в настороженное недоверие. Мы сидели возле вертолёта, ждали, чем всё закончится, и собирались улетать. Понятно же, что в одиночку нам с бандой Берсерка не справиться и придётся в очередной раз прятаться в подземельях. Людоеды придут или нет, неизвестно. А жизнь продолжается, и мы в первую очередь обязаны подумать о себе. Но перед этим хотели пообщаться с Варами, и они сами к нам подошли.

– Иваныч, люди решили уходить в Верхнюю Пешу, – присаживаясь рядом с дядькой, сказал старый Вара.

– Уже слышал об этом, – ответил Андрей Иванович, покосился на Ехэра и Валерку, усмехнулся и спросил Павла: – А вы почему не ушли?

– К тебе хотим попроситься. Возьмёшь?

Дядька снова усмехнулся:

– Я думал, вы все к нам захотите.

– Была такая мысль. Люди хотели в ваше поселение уходить. Но мы знаем, что никакого поселения у вас нет и вы живёте в бункере, в который все не поместятся. Поэтому я сказал, что вы никого не принимаете.

– Выходит, ты обманул сородичей?

– Я сказал как есть. Просто о некоторых вещах умолчал. – Старик нахмурился.

Дядька хлопнул его по плечу:

– Ладно, не обижайся. Я понимаю тебя. Ты подумал, что сотни человек мы к себе не возьмём, а три-четыре семьи вполне. Так?

– Да, – кивнул старший Вара.

– Всё правильно. Так и есть. Если бы ты за всех беженцев попросил, то был бы послан далеко и надолго. А тебя, сына твоего и Валерку мы знаем и уверены, что на вас можно положиться.

Андрей Иванович вопросительно посмотрел на меня, мол, что скажешь, племянник. А что я должен сказать? Он уже принял решение, и я с ним согласен. Поэтому мой ответ был ожидаем:

– Надо помочь людям. Всех облагодетельствовать мы не в состоянии. Но часть вытащим, и общине это пойдёт на пользу. Нам воины нужны, разведчики и охотники.

– Верно. – Дядька подмигнул мне и снова обратился к Павлу: – Где сейчас Берсерк?

– Оставил в предгорьях разведчиков, они неподалеку крутятся, а сам обратно в факторию ушёл. Ты знаешь, у него потери серьёзные, почти пятьдесят человек потерял. Это у нас каждый боец на счёту, а у него ещё больше сотни головорезов. Сейчас раны залижет и начнёт нас искать. Так что уходить надо, чем скорее, тем лучше.

– Это понятно. А что с нашим оружием, которое мы ополченцам дали?

Старик виновато опустил голову:

– Осталось несколько стволов, но никто их не вернёт. Это ещё одна причина, почему мужчины к тебе не подошли и на совет не пригласили. Подумали, что ты потребуешь оружие отдать.

– Понимаю. Путь до Верхней Пеши неблизкий и опасный, всякое может случиться. Ну а теперь давай о переселении поговорим. Сколько людей с вами?

– У Ехэра жена и двое детей. Со мной две женщины и три подростка. Да с Валеркой мать, сестра и два младших брата. Вот и выходит, что с нами пятнадцать человек.

– Пожитков много?

– Да какие пожитки… – Старик устало махнул рукой. – Всё в фактории осталось. Есть немного еды, автомат, СВД, пара гранат и одежда.

– Добро. Значит, за один рейс всех перевезём.

– Спасибо, Иваныч.

– Ты погоди благодарить, Павел. Может, твоим сородичам ещё не понравится в бункере. Всё-таки это подземелье.

– Нам деваться некуда. Только бы выжить. А всё остальное не так уж и важно.

– Правильно мыслишь. Давай зови своих, пора улетать.

Переселение много времени не заняло, и в бункере появились новые жильцы, которые, надо сказать, достаточно быстро адаптировались, приняли наши правила и нашли в обществе колонистов свою нишу. Что у женщин, я особо не влезал и не интересовался, просто некогда. А что касается мужчин, то мы продолжали готовить бункер к обороне и постоянно ходили в разведку. Однако ничего не происходило, опасности не было, и когда в конце лета я в очередной раз совершил облёт окрестных территорий, то обнаружил, что фактории нет, лишь пепелище и вокруг пустота. А потом мы слетали в Верхнюю Пешу, решились на это, и там обнаружили то же самое. Людей нигде нет. Совсем. Ни плохих, ни хороших.

В общем, опасность отступила. Берсерк, как и коренные жители, ушли из этих мест. В радиоэфире тишина, и мы спокойно, без конфликтов и происшествий дотянули до середины осени и отметили годовщину своего появления в бункере. Ничего грандиозного не планировали, общий ужин, танцы и развлечения для детей. Так что я этот день и не запомнил бы, если бы не ссора с Ингой.