Ученье — свет, а неученье — тьма - Павел Вяч

взяла над ним верх.

Вот сейчас все окончательно встало на свои места.

Волна смерти не просто уничтожала любую другую, отличную от Смерти магическую стихию, она забирала жизни всех живых и, используя накопленную энергию, мгновенно обращала их в нежить.

Более того, собранной таким образом силы могло хватить, чтобы повысить уровень нежити сразу на три уровня!

И самыми беззащитными к этому заклинанию были маги-стихийники.

Мало того, что от него практически не было защиты, так ещё и в плане энергии маги были самым лакомым кусочком.

И что-то мне подсказывает, что Зарыш планирует ударить за несколько мгновений до удара магов — в тот момент, когда они, находясь в кругу, будут максимально беззащитны.

— Не в мою смену, — зло усмехнулся я и спикировал на дракона.

Высоченный, где-то с шестнадцатиэтажную панельку, монстр поражал воображение. Тысячи прикипевших друг к дружке костей, обрывки сухожилий и мышц, болтающиеся на ветру, огромный, грубо собранный из чего попало череп…

Вблизи костяной дракон вызывал омерзение.

То ли дело было в том, что это был первый дракон Зарыша, то ли некромант планировал насытить его некроэнергией для того, чтобы произвести трансформацию на следующий уровень — не знаю.

Но выглядел он ужасно.

Думаю, реши фон Корос создать из разрушенных домов каменного голема, хотя бы размером с пяти или девятиэтажный дом, дракону бы пришлось не по себе.

Вот только Зарыш все грамотно просчитал. Все, что смог Аш — это отправить против дракона меня. И то сейчас я оказался в неудобном положении.

Если я сконцентрирую все свои силы на драконе, нежить уничтожит оставшихся без подстраховки защитников.

Ну а если отвлекусь на легионы немёртвых, то дракон накопит достаточно энергии, чтобы получить возможность летать. А Волна Смерти и вовсе сделает его практически неуязвимым…

А раз так, у меня только один путь.

Все эти мысли пронеслись у меня в голове за считанные доли секунды, и я, спикировав на морду дракона, с силой вбил кинжал фон Лютика в стык костяных пластин.

Спина удобно уперлась в костяной нарост, который, по всей видимости, служил дракону носом, а сам я посмотрел нежити в глаза.

Вряд ли Зарыш ожидает, что я рискну перехватить контроль…

И я, не тратя времени даром, сформировал ментальный таран и со всей дури впечатал его в правый глаз дракона.

В этот же момент все некро-нити, связывающие армию немертвых, начали гаснуть, а я увидел Лютики с высоты птичьего полета — вот только зрение мое было не человеческое, а… птичье?

Но это ничуть не мешало разглядеть главное:

Стоящего на крыше Аша с де Грассом, к которым уже подбирались трое костяных мечников…

Диксу, который выстраивал магов в круг, не замечая, что пятеро магов отравлены белесым ядом Скверны и только и ждут сигнала, чтобы напасть на своих собратьев…

Соню, которую на руках нес Кир, а бегущий рядом фон Аэр недовольно хмурился, не в силах разглядеть невидимых баньши, которые прямо сейчас высасывали из девушки жизненные силы…

Дана, который остался вместе со смертниками, и за которым с ближайших крыш внимательно следили два кадавра…

Шизора, чей камзол пропитался ядом Скверны, и чья голова сейчас разрывалась от бессвязного шёпота, ломающего его волю…

Фон Лютика, терпеливо сидящего прямо на шатре Зарыша — вампир то ли не хотел, то ли не мог покинуть своей засады, а шатер, тем временем, медленно, но верно тянул энергию из окружающего его мира, в том числе и с фон Лютика…

Кармадон Ков’Альдо, спрятанный в подземной келье под «подковой». Разум огневика был давным-давно мертв, и сейчас за его тело сражались… дух Дармидуса и дух Пожирателя, а ещё дух какого-то некроманта…

На очереди были ещё десятки видений — коварные заготовки Зарыша, Скверны и Ковена — но в какой-то момент я почувствовал на себе чужой пристальный взгляд.

Я тут же ударил ментальным тараном, но… на этот раз он оказался бесполезен.

— Так вот ты какой, наследник Денебери, — зловещий шёпот Зарыша окутал меня со всех сторон. — Готовься к окончательному и бесповоротному… забвению!

Глава 27

Моя память работает очень избирательно.

Иногда я не могу вспомнить, сколько будет семью шесть, а иногда ни с того, ни с сего в голове всплывают целые куски лекций или посиделки с приятелями, а то и целые страницы прочитанных книг…

Вот и сейчас, некромант что-то злобно шипел, а у меня в памяти пронесся разговор между тринадцатилетним мной и Костей.

— Слушай, Саш, — мой друг детства Костя старательно вычерчивал на земле причудливую вязь геометрических фигур. — А что будет, если в бою столкнутся два некроманта?

— Ну, — тринадцатилетний я пожал плечами. — Тут два варианта. Или будет сражаться нежить, или некроманты будут пытаться перехватить контроль.

— И что будет, если кто-то перехватит контроль?

— Тут тоже два варианта, — задумался тринадцатилетний я. — Или некромант не сможет справиться с контролем двух армий, или справится и выиграет бой.

— А что будет делать тот, кто потерял контроль над своей армией?

— У него только один выход — ввязываться в магическую дуэль или пытаться устранить своего оппонента физически.

— А как же подстраховка?

— Артефакты, наемные отряды, специально созданные химеры… Тут кто на что горазд.

…

И тут же ещё один:

— Слушай, Сань, — Костя с интересом смотрел, как тринадцатилетний я проводит ритуал массового упокоения. — А что если этих мертвяков кто-то поднимет?

— Ты имеешь в виду, сработает ли Массовое упокоение, если они будут не сами по себе? Хороший вопрос…

— А давай проверим? — Костя вскочил с поваленного каменного надгробия, на котором сидел. — Я подниму пару умертвий, а ты попробуй их упокоить

— А давай!

Костя сложил пальцы в хитрую мудру, взмахнул жезлом, и ближайший мертвец, захрипев, начал неуклюже подниматься.

— Всего лишь один? — весело крикнул тринадцатилетний я.

— Ты с этим сначала справься! — буркнул уязвленный Костя, поднимая одного за другим ещё трех мертвецов, от которых к мальчику тянулись едва заметные призрачные нити.

— Другое дело! — улыбнулся тринадцатилетний я и взмахнул своим оплывшим жезлом.

Вокруг него разошлась невидимая волна, и у меня во рту появился привкус металла. Что до поднятых зомби, они и не подумали упокаиваться.

—