Морально безнравственные - Вероника Ланцет

поздравить меня с днем рождения. Но как только я вошел в банкетный зал, мама и ее группа друзей остановили меня.

— Не вежливо не произнести тост, Энцо, — сказала моя мама, и ее подружки быстро согласились. — Ты же именинник, в конце концов. — Я воздержался от того, чтобы закатить глаза, и, взяв предложенный мамой бокал с шампанским, выпил его до дна.

— Отлично, а теперь извините меня, — я попытался пройти мимо них, но они снова остановили меня, чтобы обнять и поцеловать в щеки.

Более десяти человек выстроились в очередь, чтобы поздравить меня с днем рождения, и к тому времени, когда я снова начал искать Аллегру, мое зрение начало ослабевать, а адреналин зашкаливать.

Я остановился посреди бального зала, слегка дезориентированный, под кожей кипела ярость.

Кто-то направил меня к балкону, где я увидел свою жену в объятиях другого мужчины.

В тот момент мой мозг перестал работать. Я помню только, как ярость, не похожая ни на что, что я когда-либо чувствовал в своей жизни, пылала в моих венах, требуя выхода.

И тогда я схватил мужчину и не останавливался, пока его кровь не запеклась на моих руках. Но даже тогда этого было недостаточно. Я всадил пулю прямо в его череп, не обращая внимания на реакцию окружающих.

Мое сознание было сосредоточено на одном - кто-то трогал мою жену. И за это придется заплатить.

Я схватил Аллегру и привел ее в комнату. А потом...

Образы перемешались, и я помню только отрывки, а не связное повествование.

Но одно я знаю точно.

«Энцо, пожалуйста, не надо. Только не так».

Если Аллегра не ненавидела меня раньше, то теперь точно ненавидит. А я? Я с радостью вложил бы ей в руку пистолет, чтобы она смогла отомстить.

Но я до сих пор не понимаю, как я могла сделать что-то подобное. Я видел свою сестру и последствия ее изнасилования.

Черт, у меня есть свои собственные демоны, с которыми я должен бороться.

И поэтому я знаю, что никогда бы не взял ее против ее воли. Боже, я приложил все усилия, чтобы не трахнуть ее.

Вытащив телефон, я набираю номер знакомого, который работает в токсикологической лаборатории.

— Мне нужен анализ крови, — я сообщаю ему несколько деталей. Я быстро принимаю душ и переодеваюсь, прежде чем отправиться к нему домой.

Я чувствовал себя таким неестественно злым, что я точно знаю, что был близок к массовому убийству — особенно когда увидел руки того мужчины на Аллегре. То, что я остановился перед ним, просто удивительно. Черт, то, что Аллегра осталась невредимой — просто чудо.

Подождите... Она в порядке?

Стыд жжет мое нутро при мысли о том, что она смотрит на меня с ненавистью в глазах.

Заслуживаю ли я лучшего? В памяти всплывают воспоминания о прошлой ночи, и этого достаточно, чтобы сделать меня злодеем в этой истории — монстром, который не остановился, когда она сказала «нет».

Боже, Аллегра... Что еще я с тобой сделал?

Я почти боюсь узнать.

Когда уже собираюсь уходить, я вижу, как Ана выходит из комнаты, поэтому отвожу ее в сторону и расспрашиваю о состоянии Аллегры.

— Мне показалось, что она в порядке. Удивительно, что она так долго продержалась, — качает она головой, а потом ее глаза расширяются, и она понимает, что что-то упустила.

— Что ты имеешь в виду? — сразу же спрашиваю я, уверяя ее, что с ней ничего не случится. — Я просто хочу знать правду.

— Синьора Лючия была немного... — она оглядывается вокруг, прежде чем опустить голову, чтобы прошептать мне.

Я слушаю с тяжелым сердцем, пока она рассказывает обо всех случаях, свидетелем которых она была, о том, как мать специально издевалась и высмеивала Аллегру.

Постепенно в моем сознании вырисовывается картина, и она не очень красивая.

Я благодарю Ану за искренность и выхожу из дома.

— Черт! — я бью кулаком по рулю. — Блядь! Блядь! Блядь!

Что я с ней сделал?

Неудивительно, что она хотела жить отдельно. Она жила в аду.

А я просто... позволил этому случиться.

У меня берут кровь, и мой собеседник сообщает мне, что до получения результатов пройдет некоторое время, но он свяжется со мной, как только они будут у него.

— Из того, что ты мне рассказал, ясно, что кто-то накачал тебя наркотиками, — говорит он, когда я ухожу. — Теперь осталось выяснить, какие именно наркотики были использованы.

Его собственная гипотеза подтверждает то, что я уже думал, поэтому, возвращаясь домой, я думаю только о том, как встретиться с Аллегрой.

Желая выложить все начистоту, решаюсь на прямую конфронтацию.

Постучав в ее дверь, я открываю и вижу, что она сидит у себя в ванной, расчесывая слегка влажные волосы.

Подойдя к ней сзади, я беру расческу из ее рук и провожу ею по волосам. Она пристально смотрит на меня через зеркало, когда я, наконец, набираюсь смелости и говорю.

— Мне нравились твои волосы раньше, — это первое, что вылетает из моего рта, и я почти стону от своего выбора слов.

— Твоя мама была права. Мне нужны были перемены, — отвечает она, но ее лицо не выдает никаких эмоций.

Я исподтишка оцениваю ее тело, ища любые признаки того, что я, возможно, был слишком груб с ней.

Черт! Если бы я только мог вспомнить…

— Ты никогда не должна слушать мою мать, — говорю я, и ее глаза сужаются. — Ты все еще красива. — Я быстро вношу поправку, не желая, чтобы она подумала, что я критикую ее внешность.

Ее рука накрывает мою над расческой, и она останавливает меня, поворачиваясь, чтобы посмотреть мне в глаза.

— Ты не должен лгать мне, Энцо. Это единственное, чего ты никогда не должен делать, — ее пальцы касаются моих, когда она отводит руку, но я быстро ловлю ее, опускаясь перед ней на колени. Я беру обе руки в свои и подношу их к губам.

— Ты прекрасна для меня, Аллегра, — говорю я ей искренне. Самая красивая. — Не сомневайся в этом.

Она насмехается, ироничная улыбка рисует ее черты.

— Это говорит чувство вины? За то, что ты сделал? — она наклоняет голову в сторону, приподнимая бровь, изучая меня. — Не беспокойся. Я прощу тебя, если ты больше никогда не будешь говорить мне такую ложь.

Мои глаза слегка расширяются, когда она