Сказки тридевятого округа - Александр Овчаренко

– Отчего же?

– Видите ли, я сейчас занимаюсь набором труппы, просматриваю претендентов, но пока безуспешно! Претенденты горят желанием играть на сцене, но кроме желания, в душе каждого артиста, пусть даже самодеятельного, должна тлеть божья искра!

– А она, я так понимаю, не тлеет? – улыбнулась девушка.

– Не горит и, к моему большому сожалению, даже не тлеет! Когда я не вижу человеческого материала, пригодного для моей работы, я впадаю в депрессию.

– От этого есть лекарство?

– Есть! Найдите мне пару-тройку талантливых исполнителей, и я излечусь.

– А кроме этого?

– Кроме этого мне помогли бы воздух Елисейских полей, прогулка по набережной вдоль Сены и чашечка кофе в парижском бистро.

– Вы хотите обратно во французский квартал?

– Нет, нет! Только не это! Вы меня не поняли, я действительно хочу оказаться в самом Париже, а не в квартале с его имитаций всего французского.

– Так ли уж и имитация? Я слышала, что человеческие пороки там самые что ни на есть настоящие!

– Не будем о грустном. Вы ещё слишком молоды, прелестное дитя, чтобы с видом знатока рассуждать о человеческих пороках. Париж для меня недосягаем, так же, как прошедшая молодость.

– В этом мире всё возможно, – многозначительно произнесла Джульетта и вызывающе посмотрела режиссёру в глаза. – Даже побег за стены «объекта» и прогулка по Парижу. Предлагаю заключить договор: я исполняю Ваше заветное желание, а по возвращению из Парижа Вы выполняете моё! По рукам?

– По рукам! – засмеялся режиссёр.

– И Вы даже не спросите, каково моё желание?

– А зачем? Я всё равно ничем не рискую, так как за стены «объекта» нам – людям «тонкого» мира – выбраться невозможно!

– Я так поняла, что, несмотря на абсурдность моего предложения, Вы согласны соблюдать условия нашего договора?

– Согласен!

– Тогда крепко обнимите меня и не отпускайте до тех пор, пока не почувствуете под ногами твёрдую почву, – с довольным видом произнесла Джульетта и оторвала с края пончо очередной колокольчик.

Путешествие на берега Сены получилось сказочным, под стать свадебному путешествию, только длиной в один день и естественно без первой брачной ночи. Ей казалось, что она предусмотрела всё или почти всё, вот только для возвращения на «объект» пришлось оторвать от волшебного пончо ещё один колокольчик.

– Какая же я всё-таки дурёха! – ругала себя Джульетта, глядя на три оставшихся колокольчика. – Надо было в театре загадать ещё и возвращение из Парижа, а так получилось путешествие с билетом в один конец. Одним словом Джулька я и ничего более!

Они снова очутились в театре в тот самый момент, когда потрёпанный жизнью, но всё равно привлекательный Фанфан-Тюльпан обнял её за талию и крепко прижал к себе. Какое-то время они так и стояли – обнявшись, с закрытыми глазами, словно не желая просыпаться и покидать этот чудесный сон.

Джульетта воспитывалась в строгости и ещё ни разу в своей жизни не встречала рассвет на плече любимого мужчины, поэтому в тот миг, когда она почувствовала дразнящий, почти мускусный запах мужского тела, решение о заветном желании пришло в её белокурую головку само собой. Она даже испугалась собственной дерзости, а потом подумала, что в её желании нет ничего такого, за что ей было бы стыдно.

– Никуда он не денется! – сказала она сама себе. – Договор дороже денег!

– Ты излечила меня! – прошептал он ей на ушко. – Теперь я знаю, что поставлю на этой сцене! – проникновенно произнёс режиссёр, отстранившись от девушки. – Это будут Шексбурские зонтики!

– Да, но это же знаменитый музыкальный фильм! Почти мюзикл! – тихонько произнесла Джульетта, продолжая держать его за руки. – Трудно будет сделать на сцене что-то особенное, зрители подсознательно будут сравнивать твою постановку с фильмом.

– Не беда! Я сделаю из этого материала такую пьесу, что все забудут, что раньше это был мюзикл!

– Не сейчас, – прошептала она и ещё сильней прижалась к его сильному телу. – Пришло время выполнения моего желания!

Озерцов-Заречный вдруг сразу как-то сник, растерял уверенность, и хотел было что-то сказать, но девушка закрыла ладошкой ему рот и решительно оторвала от края пончо пятый серебряный колокольчик.

Когда зрение привыкло к сумраку, то режиссёр с ужасом увидел, что находится в средневековом замке. В просторной комнате с узким, как бойница окном жарко пылал камин, на дубовом столе вокруг оленьего окорока теснились бутыли и серебряные сулеи с напитками, а в огромной бронзовой чаше, выстланной виноградными листьями, остывали свежеиспечённые каштаны. Пол в комнате был устлан искусно выделанными медвежьими шкурами, а под шёлковым балдахином располагалось огромное, застеленное пуховой периной и усыпанное лепестками алых роз брачное ложе.

– Такую комнату и её убранство я видела в детстве на картинке в иллюстрированном сборнике «Сказки народов мира». С тех самых пор мечтала, что первая встреча с моим избранником произойдёт именно в таком интерьере. Это и есть моё заветное желание! – торжественно произнесла Джульетта и стала решительно избавляться от одежды.

– Что ты наделала! – захрипел мгновенно постаревший Фанфан-Тюльпан, и девушка с ужасом увидела, как прямо на глазах на лице её избранника стала расти чёрная борода. – Всё было так хорошо, а ты всё испортила! – нечеловеческим голосом завыл тот, кто ещё минуту назад составлял смысл её девичьей жизни. – Глупая, глупая женщина! Зачем ты вернула меня в прошлое, зачем поместила в ту самую комнату, где мой отец пытался убить мою мать, но погиб сам от удара шпаги её любовника? Зачем ты воскресила во мне былые воспоминания. Я пытался бороться с собой, пытался всё забыть, но вы, женщины, не даёте мне этого сделать! Это для вас любовь – благо, а для меня любовь женщины – это проклятье! Женщина, добивающаяся моей любви, обречена на смерть. Как только я вижу обнажённое женское тело, в моей душе просыпается демон, и этот демон жаждет крови. Эта моя кара, моё родовое проклятье! Я не могу любить живых женщин, но я умею любить женщин, умерших в моих объятьях.

– Я не верю в это! Ты лжёшь! – в истерике закричала Джульетта.

– Дорис тоже не верила, даже когда я стал сжимать ей горло. Она до конца не верила, что я способен на убийство! Потом, когда из её горла вырвался предсмертный хрип, и она прекратила биться в конвульсиях, я любил её, долго – целую вечность, даже тогда, когда тело стало твёрдым, как камень. Теперь пришёл твой черёд. Ты желала ночь страстной любви? Я выполню твоё желание. Я буду любить тебя всю ночь и весь день, и всю следующую ночь, пока твоё тело не покроется трупными пятнами, а застывшее на лице выражение предсмертной муки не превратится в оскал мертвеца.

Джульетта судорожно схватила лежавшее на полу пончо и торопливо оторвала серебряный колокольчик.

– Кажется, вечер перестаёт быть томным, – произнесла она сквозь зубы. – И девочке пора домой!