Добровольцы и ополченцы в военной организации Советского государства. 1917—1945 гг. - Алексей Юрьевич Безугольный

пополнение из советских поляков (первоначально им предоставлялось право добровольного выбора), а также мобилизованных уроженцев Белоруссии и Украины.

В случае с остальными союзными иностранными войсками комплектование даже небольших по штату чехословацких и югославских частей растягивалось на многие месяцы из-за нехватки в СССР соответствующих национальных контингентов. Например, первый чехословацкий батальон комплектовался в течение всего 1942 г. Причина была в том, что почти все чешское, словацкое и русинское (последние считались этносом, родственным чехам и словакам) население СССР оказалось под оккупацией в первые дни войны. Такая ситуация сохранялась до начала 1944 г., когда сложились два благоприятных фактора: с одной стороны, резко возрос поток военнопленных вермахта и стран-сателлитов, а с другой – началось освобождение западных регионов СССР и европейских стран. В дальнейшем массовые мобилизации на освобождаемых территориях сочетались с добровольным набором среди местного населения, партизан и военнопленных, освобождаемых из германских лагерей. Дело комплектования постепенно передавалось в руки национальных властей и национального командования. Это дало резкий толчок развитию иностранных формирований.

Воинские части, укомплектованные военнопленными государств, воевавших с Советским Союзом или враждебных ему – Румынии, Болгарии, Венгрии, – также комплектовались добровольцами, и здесь определение мотивации контингента было даже важнее – ведь совсем недавно эти люди воевали против Красной армии. Работа по вербовке в добровольческие формирования стала возможна только с 1943 г., когда после окончания Сталинградской битвы появилась возможность подбора кандидатов из большой массы военнопленных. Согласно справке ГУПВИ от 28 января 1949 г., за годы войны на комплектование иностранных войск было передано 56,7 тыс. военнопленных, в том числе 21,8 тыс. венгров, 20,4 тыс. румын, 9,1 тыс. чехословаков, 2,5 тыс. югославов, 1,9 тыс. поляков[983].

При формировании воинских частей из военнопленных воюющих с СССР армий формальными инициаторами выступали комитеты военнопленных, действовавшие под опекой лагерных отделов НКВД, ответственных за ведение антифашистской пропагандистской и агентурной работы среди военнопленных. Именно комитеты военнопленных выдвигали инициативы о формировании добровольческих частей, после чего в работу включались представители национальных коммунистических партий, обобщавших и оформлявших инициативы в форме обращения к представителям советского правительства[984]. Военнопленные, изъявлявшие желание добровольно примкнуть к формировавшимся в СССР иностранным воинским частям, после тщательной проверки органами НКВД и обязательно по рекомендации сотрудника политорганов направлялись в состав этих частей[985].

Советские вербовщики – ими выступали представители лагерных администраций – учитывали разного рода «политические моменты» и старались использовать их в свою пользу. Например, выбор румынских пленных для создания воинских формирований при наличии множества других попавших в советский плен военнослужащих вражеских армий (например, немецких, итальянских и венгерских) был обусловлен острым антагонизмом между румынами и немцами, который и был умело использован властями СССР в военно-политической пропаганде на военнопленных. И напротив, серьезных попыток набирать пленных немцев в антифашистские воинские части не предпринималось именно из-за их крайне низкой восприимчивости к советской пропаганде, устойчивости нацистских воззрений, что сделало бы такие части ненадежными на фронте.

Разъяснительная работа с военнопленными строилась на использовании фактов политической нестабильности в их странах и военных неудач их армий. Так, изменению отношения венгерских пленных к идее создания добровольческого воинского формирования способствовало ухудшение внутри- и внешнеполитического положения Венгрии. Германская оккупация страны, свержение осенью 1944 г. М. Хорти и установление фашистского режима Ф. Салаши способствовали росту антигерманских настроений как среди военнослужащих венгерской армии, так и среди военнопленных. Еще одним фактором, способствовавшим развитию добровольческого движения среди пленных, стало занятие войсками Красной армии значительной части территории Венгрии, что привело к возникновению органов власти, альтернативных салашистским, – в декабре 1944 г. было сформировано Временное национальное правительство. Все эти факторы способствовали возникновению венгерского добровольческого движения, которое было поддержано советским военно-политическим руководством, инициировавшим в декабре 1944 г. создание 1-й добровольческой венгерской пехотной дивизии. В пример добровольцам ставилась Красная армия, успехи которой на фронтах обеспечивались в том числе и моральной сплоченностью и духом товарищества, царившими в советских частях и соединениях.

Впрочем, идеологическую заряженность военнопленных (румынских, венгерских и других) не стоит переоценивать: большинство из них, как и упомянутые выше поляки, стремились любой ценой избавиться от тягот плена, реализуя, таким образом, индивидуальные стратегии выживания. Неслучайно количество добровольцев нередко превышало штатные возможности формируемых частей. Например, желание стать добровольцами изъявили 18 942 пленных румын из 26 364 находившихся в лагерях[986], в то время как штат 1-й румынской добровольческой пехотной дивизии «Тудор Владимиреску» составлял около 10 тыс. человек. Для большинства военнопленных, особенно в конце войны, когда ее исход стал очевиден, запись в добровольческое формирование представлялось кратчайшим путем домой. Чаще всего этот расчет оправдывался с лихвой: возвращаясь на родину в составе добровольческого просоветского формирования, бывшие военнопленные становились еще отличными кандидатами для занятия административных постов в рождавшихся в Восточной Европе под патронатом СССР режимах «народных демократий».

Добровольческие формирования из военнопленных армий, воюющих с СССР, сохраняли актуальность до тех пор, пока эти армии не складывали оружие. После этого на правах победителя советская сторона немедленно разворачивала их оружие против вчерашних союзников. Так было с румынами и болгарами. Разумеется, в данном случае речи о добровольности участия в боевых действиях уже не шло.

Организационное строительство иностранных войск в СССР существенно отличалось от аналогичного процесса в Красной армии. В него были вовлечены, как минимум, три ведомства – Наркомат обороны, Наркомат внутренних дел и Наркомат иностранных дел, а также эмигрантские правительства (в том числе в лице посольств и военных миссий), иные национальные общественно-политические структуры (Польский комитет национального освобождения, Национальный комитет освобождения Югославии) и, наконец, представительные организации (комитеты) военнопленных, создававшихся в лагерях УПВИ (ГУПВИ) НКВД под патронатом советских органов госбезопасности. Непосредственной организационно-распорядительной работой занимался Генеральный штаб Красной армии. Однако межведомственная координация потребовала создания особого органа, который замыкался непосредственно на Верховного главнокомандующего И.В. Сталина. Таким органом стал Уполномоченный по иностранным формированиям в СССР. Его полномочия распространялись прежде всего польские, чехословацкие и югославские войска, создававшиеся на территории СССР, хотя могли касаться и формирований других стран. В 1944–1945 гг., переступив государственную границу СССР, Красная армия оказалась в новом политико-правовом поле. Перенос районов комплектования иностранных формирований с территории Советского Союза в сопредельные страны подразумевал плотное взаимодействие с местными властями – причем в каждой стране складывалась уникальная политическая конфигурация. Это потребовало изменений в организации строительства иностранных формирований. К концу войны оно оказалось предельно децентрализованным и частично перешло в руки фронтовых управлений. Должность уполномоченного была упразднена в начале 1945 г.

Наличие множества акторов неминуемо создало сложную подчиненность иностранных войск, пересечение юрисдикций разных участников, что становилось причиной противоречий и коллизий, а также усиливавшейся по мере приближения окончания войны борьбы политических сил, представлявших восточно- и южноевропейские государства. Ситуацию сглаживала достаточно взвешенная позиция