Новые земли - Сергей Протасов

Воспользовавшись возникшей потасовкой, находившиеся в тот момент на мостике лейтенанты Ширинский-Шихматов и Чеглаков, вместе с мичманом бароном Шиллингом скрутили командира, связав его чем попало. При этом Истомин кричал, бился в истерике и даже кусался. Крейсером управлял в это время штурманский офицер подпоручик Василенко-Иваницкий.

Взяв под контроль свой корабль, офицеры начали выводить его на предписанную позицию, оставив связанного капитана второго ранга лежать на правом крыле мостика, где тот продолжал биться в истерике. Вдруг он неожиданно вскочил на ноги и, как был связанный, прыгнул за борт, моментально скрывшись под водой. Остановить его никто не успел.

* * *

Тем временем, видимо расстреляв все свои торпеды, японские миноносцы не пытались повторить атаку и спешили быстрее выйти из боя, начав огибать мыс Камасусаки, преследуемые «Жемчугом» и огнем с конвоя с юга. Одновременно с запада по ним открыли огонь трехдюймовые орудия броненосцев, только что развернувшихся на обратный курс после первого галса и стрелявших по сильно горящим и почти не отвечавшим батареям на обоих мысах фугасами только на добивание. С берега к этому моменту уже не отвечали.

В итоге «Жемчуг» прикончил еще одного, броненосцы добили уже давно парившего головного, а «Дмитрий Донской» достал шестидюймовым снарядом последнего миноносца, начавшего сбавлять ход после накрытия с «Орла». А пароходы-крейсера с минимальной дистанции добили тех, что стояли без хода в самом проливе. Только оставшийся в одиночестве сильно побитый, лишившийся второй трубы и густо парящий истребитель упрямо тянул на север.

От его дальнейшего преследования отказались, так как нужно было готовиться к встрече с уже показавшимся на горизонте японским флотом. С мостиков кораблей были видны торчавшие над горизонтом мачты и трубы трех больших еще не опознанных кораблей на юге. А с севера быстро приближались «Касаги», «Цусима», «Акаси» и авизо «Яейяма» с несколькими миноносцами. Когда смолкли пушки у Цусима-зунда, они оказались всего в 8 милях от русских эскадренных броненосцев на встречном курсе, и наверняка их уже опознали.

Везунчик «Марусаме», опять оказавшись на острие самоубийственной атаки, получил около трех десятков попаданий. Из них минимум шесть снарядами калибра 120–152 мм. Из экипажа 60 человек в живых осталось только 27, в том числе единственный офицер – командир истребителя капитан-лейтенант Кобаяси. Была сбита вторая труба. Четвертая труба, вся искромсанная снарядами и осколками, не выдержав качки, упала уже на подходе к Фузану. Прямым попаданием разворочен кормовой минный аппарат, уже пустой, после ночной стычки с русскими крейсерами. Перезарядить его просто не успели, устраняя повреждения в механизме наведения. Носовой, с приготовленной к выстрелу торпедой, заклинило осколками намертво. Из артиллерии уцелела лишь одна 57-мм пушка. Руль поврежден, левая машина разбита, правая едва дышит, но ушел! Снова всех вокруг выбили, а он ушел!

К 11:20 стрельба прекратилась. Наши транспорты входили в Озаки, не встречая сопротивления. Ни с трех стоящих там пароходов, ни с берега не стреляли. Угольный склад и несколько строений на берегу в Озаки были подожжены, и этот пожар быстро разгорался. Мелкие портовые плавсредства в большой спешке пытались уничтожить экипажи больших пароходов, оказавшиеся на берегу в момент атаки.

Но успели они не много. Двинувшийся на катерах и шлюпках к берегу десант быстро пресек это безобразие. На все три судна поднялись наши матросы, перекрывшие клапаны затопления и задраившие двери переборок. Капитанов и штурманов трех захваченных больших угольщиков связали и заперли по каютам. Правда, найти какие-либо документы на мостиках и в каютах не удалось. Только кучки еще теплого пепла.

На противоположном берегу Цусима-зунда тоже была невообразимая суета, близкая к панике. Стоявшие под мысом Камасусаки два небольших парохода медленно тонули на мелководье, видимо от рук своих команд, уже почти достигших на баркасах берега. Несколько небольших портовых судов спешили укрыться недалеко от них в складках береговой линии, воспользовавшись сильным задымлением гаваней и общей суматохой. На берегу мельтешили какие-то люди, в группах и по одному.

Все японские батареи молчали. По ним еще вели беспокоящий огонь шрапнелью с броненосцев в ожидании подхода десантных отрядов. Артиллеристы конвоя, по возможности часто, также лупили фугасами по обоим фортам, несмотря на то, что они уже были не видны за возвышенностями входных мысов. Кроме того, они палили по всему, что попадало на глаза, – баржам, пароходам, причалам. Не для того, чтобы отбить возможное нападение или добить уже «мертвые» позиции. Никакой явной или потенциальной угрозы пока не было. Просто им было нужно «стравить пар». Похоже, сдали нервы.

Видя это, начальник конвоя капитан первого ранга Радлов распорядился остановить расстрел потенциальных трофеев, сигналами с мостика «Камчатки» приказывая капитанам транспортов прекратить бестолковую пальбу. Параллельно передавались распоряжения капитана второго ранга Семенова, пытавшегося с ходу организовать оборону рейдов и стоянок. В результате всего этого с «Камчатки» постоянно мигал сигнальный фонарь и сплошным потоком шли флажные семафоры. Причем слог семафоров и светограмм быстро крепчал, поскольку командование начинало выходить из себя, пытаясь восстановить управление. Вскоре эти усилия начали давать результаты.

Первоначальный план вторжения в Цусима-зунд с треском провалился почти после первых же залпов, а многие капитаны судов, так же как и их команды, впервые оказавшись в бою, просто растерялись. Однако постоянно поступавшие распоряжения от старшего начальства быстро привели их в чувство. На палубах удалось навести порядок. Стрельба и паника прекратились.

Довольно скоро тыловики занялись своими прямыми обязанностями, размещая суда конвоя по намеченным им позициям. Только «Камчатка» с «Анадырем» не дошли до своих мест и легли в дрейф недалеко от остова горящего «Изумруда», начав подбирать плавающих в воде людей. О спасении корабля, сплошь объятого пламенем, речи быть уже не могло. Попутно запросили «Мономаха» о состоянии крейсера и нуждается ли он в помощи.

Торпедированный и полузатопленный старый броненосный крейсер оказался развернут поперек пролива и прижат течением к отмели, идущей от мыса Эбошизаки, всем левым бортом. После затопления носовых отсеков дрейф и дальнейшее погружение прекратились. Крейсер сел на мель почти всем днищем с небольшим креном вправо. Передняя переборка носового погреба текла по швам, но держалась. Воду успевали откачивать. После замыкания в цепи носовой электромашины на время была обесточена носовая часть корабля. Но ненадолго. Электричество подключили от кормовой динамо-машины, пар в котлах держался, так что водоотливные средства работали бесперебойно, и дальнейшее затопление внутренних помещений удалось остановить. Артиллерия действовала, и ветеран учебного артиллерийского отряда превратился в прибрежную полуплавучую батарею, снова готовясь к бою.

Еще до того, как пароходы достигли мест своих стоянок, к небольшой пристани за мысом Эбошизаки двинулись четыре катера с «Калхаса», тянувших баркасы со штурмовой группой с «Анадыря» для зачистки южных батарей. Одновременно к северному мысу направился «Днепр», готовя все свои катера и шлюпки к спуску на воду, чтобы «зачистить» форт и захватить не затопленной хотя бы часть мелочи, прятавшейся где-то в дыму под берегом.