Сердце Демидина - Александр Велин

будто он стоял рядом.

– Ты откуда звонишь? – поинтересовался Зяблик-Школьник.

– Из Нью-Йорка, – сказал Саша.

– Так ты в Нью-Йорке? – обрадовался Зяблик-Школьник. – Что ж ты не приходишь?

– Дела, – ответил Саша. – Но я постараюсь зайти, как только освобожусь.

– У него дела, Ханна, ты слышишь? – закричал Зяблик-Школьник.

– Я ещё не глухая, – ответила Ханна с кухни.

– Рав Арье, вы можете благословить несколько вещей по телефону? – попросил Саша. – Мне очень нужно.

– Могу благословить даже по телеграфу, – сказал Зяблик-Школьник. – Только что тебе это даст?

Саша помолчал.

– Спасибо, рав Арье. Благословите, пожалуйста, – сказал он.

– Давай приходи, – сердито сказал Зяблик-Школьник. – Я этого не понимаю – собрался в Нью-Йорк и даже не предупредил.

– Если можно, прямо сейчас, – повторил Саша.

Зяблик-Школьник вздохнул.

– Подожди, я возьму книгу, – сказал он.

Он раскрыл молитвенник и прочитал на иврите:

– Благословен Ты, Господи, Царь Вселенной, благоволящий к созданиям своим. Да благословит Он раба своего Александра, и спутников его, и то, что с ним, да убережёт их в святой воле Своей, в милости Своей.

– Спасибо, – с чувством сказал Саша.

– Ты доволен?

– Да. Вы сказали, что я могу к вам прийти? – спросил Саша.

– Ты не заболел? – встревожился Зяблик-Школьник. – Ты думаешь, перед моим домом стоит полицейский, чтобы тебя не пустить?

– К тебе приходит столько народу, – заметила Ханна, – что этого полицейского уже давно бы отправили в сумасшедший дом.

– Вы получили моё письмо? – спросил Саша.

– Кажется, нет, – сказал Зяблик-Школьник. – Извини, мне каждый день приходит по двадцать писем.

– Если не сто двадцать, – сказала Ханна.

– Приходи, мы отыщем твоё письмо, и ты мне его прочитаешь, – сказал Зяблик-Школьник. – Договорились?

– Спасибо, рав Арье, – растроганно сказал Саша.

Зяблик-Школьник положил телефон, сделал брови домиком и сказал так, чтобы Ханна знала, что он просто думает вслух:

– Люди не знают, чего хотят, а хотят не того, что им на самом деле нужно.

Начало операции

Когда Саша поговорил со своим раввином, Коньков перевёл дух. Теперь всё было согласно приказу – не придерёшься. Приказали приехать с группой – приехал. Приказали благословить инвентарь – вот вам два благословения: одно от священника, другое от раввина. Вся эта дурацкая экипировка, эта бессмысленная поездка – всё согласно приказу.

У Конькова в который раз мелькнула мысль, что поездка затеяна только для того, чтобы испытать его командирские качества и исполнительность. Но надеяться на это было глупо – для того чтобы проверять старшего лейтенанта Конькова, не стали бы тратить столько государственных денег.

В 9:50 утра его люди были одеты в лыжные куртки и джинсы. Куртки имели разные фасоны и окраску, чтобы однообразие не бросалось в глаза, и были сшиты добротно и удобно, так, чтобы сохранять тепло и не мешать движениям.

У каждого члена группы по карманам были рассованы бутылочки со святой водой, по водяному пистолетику, по магендавиду и по паре крестиков. Больше всего бутылочек было на отце Леониде – он при каждом движении булькал так, как будто выпил ведро воды.

Без пяти десять за ними приехал опытный разведчик Ветров.

– Готовы? – спросил он.

– Присядем на дорожку, – взволнованно произнёс Коньков.

Они сели. Коньков откашлялся и сказал:

– Товарищи, Родина ожидает, что мы выполним свой долг.

– Эт-точно, – подтвердил Ветров и покрутил на пальце ключи. – Поехали.

В 10:35 «Бьюик» остановился за один квартал перед Вашингтон-сквер, 2.

– Я вас буду ждать здесь, – сказал Ветров. – Напоминаю в случае чего вы делегация по культурному обмену. На крышу полезли на спор. Извиняйтесь, ломайте дурака, говорите, что больше не будете. Ни пуха ни пера!

– К чёрту, – ответил Коньков.

Дом оказался очень похожим на обычный московский, только был, пожалуй, крупнее. Дорожки вокруг него окружали аккуратные клумбы и кусты зелёной изгороди.

Они вошли в подъезд. За стойкой сидел консьерж, смотревший на них со странным восхищением, как будто видел не посетителей, а по меньшей мере северное сияние.

– Hello, – очень медленно сказал он. – Where are you going?

– Hello. We’re going to eight twelve, – ответил Коньков.

Ему было неудобно, что на него смотрят так, как будто он пришёл из волшебной сказки.

Консьерж надолго задумался над словами Конькова. Наконец он глубокомысленно кивнул головой.

– Where are you going? – спросил он ещё раз.

– We’re going to eight twelve, – повторил Коньков.

Его словарный запас был ограничен, и он беспокоился, что не сможет поддерживать разговор.

Консьерж вытянул губы трубочкой, подудел, тихо засмеялся и спросил в третий раз:

– Where are you going?

Тогда Коньков и его люди просто прошли внутрь.

Консьержу полагалось позвонить в восемьсот двенадцатую квартиру, чтобы выяснить у жильцов, ждут ли они посетителей, но он пропустил группу Конькова, несмотря на то что не являлся ни агентом Ветрова, ни человеком Росси. Его необычное поведение было результатом параллельной работы советской разведки и американской службы ФБР, трудившихся над его состоянием одновременно, не подозревая об усилиях друг друга, – потому-то и эффект получился двойной.

Старший лейтенант Коньков и его группа проехали на лифте до шестнадцатого этажа и пошли по пустому, устланному ковролином коридору – до конца и направо – туда, где вверх тянулась узкая лестница, упирающаяся в ведущую на крышу дверь.

Они поднялись по лестнице и остановились перед дверью. Коньков осторожно попробовал её открыть. Ветров не подвёл, как он и предсказывал, дверь оказалась не заперта.

Коньков взглянул на часы: 10:50.

– Пошли, – сказал он шёпотом.

Схватка на крыше

Коньков осторожно открыл дверь, и они, стараясь не шуметь, вышли наружу. С высоты город казался чище и праздничнее. По длинной, уходящей чуть ли не до горизонта крыше носился шальной ветерок. Под их ногами захрустел гравий, покрывавший здесь всё, кроме квадратных вентиляционных шахт.

В этот момент они увидели неподвижного Демидина. Вова Понятых вскрикнул – так сильно Константин Сергеевич был непохож на себя. Его кожа была бледна до синевы, поредевшие волосы стали совсем седыми. На лбу темнел кровоподтёк.

Коньков наклонился и осторожно, двумя пальцами приподнял его руку. Он попытался нащупать пульс, но не смог.

– Умер он, что ли? – растерянно спросил он.

Коньков заставил себя сконцентрироваться. Их задача – вытащить отсюда Демидина и шкатулку. Но если Демидин умер, надо отыскать шкатулку и уносить отсюда ноги. Не нести же на себе труп… Ещё не хватало, чтобы их обнаружила полиция. Полиция когда-нибудь всё равно здесь появится и начнёт искать следы тех, кто сюда приходил. Допросят консьержа, начнут искать прохожих, которые могли заметить их на улице, постараются найти машину, в которой они приехали.

Отец Леонид тоже взял Демидина за запястье.