Талисман, или Ричард Львиное сердце в Палестине - Вальтер Скотт

Совершенно иначе проявил себя король Англии, когда пришла очередь проходить мимо него отряду ордена тамплиеров, рыцари которого были вооружены в черные доспехи. Это были рослые воины со строгими смуглыми лицами, загоревшими под знойными лучами палестинского солнца. Мужественные и закаленные в боях, они отличались богатством вооружения и особенно размерами щитов и копий, великолепием сбруи, затмевая французских и английских всадников, а также замечательным подбором щитоносцев. При появлении храмовников король украдкой бросил мимолетный взгляд на нубийца и его собаку, но тот оставался спокойным и неподвижным, а его верный Росваль лежал у его ног и, по-видимому, с удовольствием смотрел на выступавших воинов. Вождь отряда, великий магистр ордена, будучи одновременно духовным и светским лицом, вместо условленного для военных вождей салютования Ричарду и его знамени благословил его крестным знамением в качестве духовного лица.

– Гордый и лукавый лицемер разыгрывает передо мной монаха! – не мог сдержаться Ричард, обращаясь к стоявшему рядом с ним со знаменем графу Солсбери. – Однако мы не будем на это обращать внимания. Да, Уильям, не следует из-за пустяков лишать христианское войско услуг этих опытных воинов. Хоть они и вправе кичиться своими победами, но уж слишком стали высокомерными и дерзкими… А вот подходит и эрцгерцог Австрийский. Обрати внимание на его осанку, поступь и, главным образом, на этот длинный меч… но что я вижу… он окружил себя шутами… Смотри, нубиец, чтобы твоя собака не проглядела преступника!

И действительно, по своей ли привычке к шутовству или чтобы выразить свое презрение к торжеству, в котором он участвовал, эрцгерцог Леопольд ехал верхом в сопровождении рассказчика и придворного шута. Приблизившись к подножию холма Святого Георгия, он с безразличным видом насвистывал какой-то веселый мотив. Однако небрежный вид Леопольда Австрийского был только напускным: в лице его отражались досада и некоторый страх, и он больше походил на провинившегося школьника, приближающегося к своему учителю.

В то время как эрцгерцогу пришлось приветствовать короля Английского и его знамя, рассказчик, потрясая своим герольдским жезлом, громко провозгласил, что Леопольд, эрцгерцог Австрийский, этим выражением вежливости ничуть не умаляет своего высокого сана и своих верховных прав. Это неуместное заявление рассказчика завершил придворный шут словом «аминь» таким звонким и потешным голосом, что все вокруг рассмеялись.

Однако и на этот раз нубиец и его собака даже не пошевельнулись. Ричард с досадой взглянул на них и обратился к невольнику с насмешливой улыбкой:

– Твой успех, мой черный друг, окажется, видимо, не блестящим, и я скоро перестану надеяться как на твою проницательность, так и на нюх твоего пса. Несомненно, преступник сумел спрятать концы в воду.

Мнимый нубиец не счел нужным что-либо ответить королю, а лишь низко, по восточному обычаю, склонился перед ним.

Войска продолжали маршировать перед королем стройными рядами. Пришла очередь отряда маркиза Конрада Монсерратского. Гордый и хитрый, для пущей важности он разделил своих воинов на два отряда. Первый, состоявший из его вассалов, слуг и ратников, набранных в его сирийских владениях, возглавлял брат маркиза; сам же он гарцевал во главе отборного отряда, состоявшего из тысячи двухсот страдиотов – легкой конницы, созданной венецианцами в их далматинских владениях. Предводительствовать ими было поручено маркизу Монсерратскому, связанному с Венецианской республикой многими общими интересами. Вооружение и одежда страдиотов была полуевропейской, полуазиатской. Они носили поверх камзолов короткие панцири, весьма плотно обтягивавшие их стан, и разноцветные плащи из богатейших тканей; широкие, восточного покроя шаровары суживались у колен и плотно обтягивали икры ног, обутых в полусапожки, головы их были покрыты суконными шапочками вроде греческих фесок. Их вооружение состояло из небольшого круглого щита, лука, стрел, кривой сабли и короткого кинжала. Они сидели в высоких седлах с короткими стременами, на легких и красивых конях, покрытых длинными восточными роскошными покрывалами. Страдиоты, содержавшиеся за счет Венецианской республики и составлявшие род легкой конницы, были весьма полезны в схватках с арабами, но непригодны в боях, где от кавалерии требовались сильный удар и натиск, так что по своим боевым качествам уступали латникам Западной и Северной Европы, закованным в железо и снабженным тяжелым оружием.

В таком же костюме, сверкающем золотом и серебром, во главе своего блестящего отряда ехал верхом на рослом, красивом и горячем коне изящный маркиз Монсерратский. Высокий султан, торчавший кверху и составленный из перьев снежной белизны, прикреплялся к высокой феске бриллиантовым аграфом. Его горделивый и ретивый конь гарцевал под ним, постоянно порываясь взвиться на дыбы, фыркал, косил глаза и в каждом движении проявлял свою горячую кровь. Только очень искусный наездник мог управлять этим нервным и капризным животным. Таким и являлся маркиз, который, держа в одной руке поводья, а в другой жезл военачальника, казалось, не обращал внимания на коня, хотя и заставлял его подчиняться своей воле. Однако этот самоуверенный, импозантный вид маркиза и его власть как вождя были скорее показными. Рядом с маркизом на спокойном иноходце ехал низкорослый старикашка с бритой инквизиторской физиономией, одетый во все черное. Этот жалкий и тщедушный всадник, представлявший такой контраст с великолепным маркизом, был одним из депутатов Венецианской республики, посылаемым в стан крестоносцев для наблюдения за действиями военачальников, которым она вверяла свои войска. Вместе с тем это был главный, хотя и неофициальный агент по политическим и торговым делам республики и ее шпион.

Маркиз Конрад Монсерратский, потворствуя всем слабостям короля Ричарда, успел до известной степени снискать его расположение к себе. Лишь только он подъехал к подножию холма Святого Георгия и уже собирался приветствовать короля и английское знамя, как король, выдвинувшись несколько вперед, воскликнул:

– А, это вы, маркиз Монсерратский, во главе ваших лихих страдиотов и, как всегда, в сопровождении своей мрачной тени! Встречая вас вместе, я всегда в затруднении – кого из вас считать военачальником.

Любезная улыбка заиграла на устах маркиза Монсерратского, но не успел он ответить любезностью на полушутливый тон приветствия короля Ричарда, как Росваль яростно бросился со своего места, порвав поводок. Чуткое животное стремительно кинулось на гарцевавшего пышного маркиза, вскочило на его коня, схватило всадника за горло и стащило с седла.

Нарядный красавец скатился на песок, его феска слетела с головы, а испытанный конь бешеными скачками помчался в лагерь.

– А-а, собака напала на след зверя! – воскликнул король Ричард. – Она не ошиблась, я ручаюсь. Клянусь святым Георгием, она ловко вцепилась в златорогого оленя!

– Однако оттащи ее, – обратился Ричард к нубийцу, – чего доброго, она придушит этого титулованного негодяя.

Не без труда оттащил мнимый нубиец своего пса. Рассвирепевшее животное, схваченное и удерживаемое сильной рукой за ошейник, продолжало, яростно рыча, вырываться, чтобы свести окончательные счеты со своим врагом. Тем временем на месте происшествия собралась целая толпа зрителей, преимущественно страдиотов-офицеров и лиц из свиты маркиза Монсерратского. Увидев своего предводителя в таком весьма неприятном, постыдном положении, они, подняв его с земли, разразились яростными криками: