Полет бабочки. Восстановить стертое - Татьяна Рябинина

— Да уж, конечно, не неожиданность, — фыркнул Денис. — Только вот продавать акции за такую цену я не буду.

— А куда ты денешься? Ты что, наивно полагаешь, что тебя уговаривать будут? Все это затеяно, чтобы убрать нас. И поэтому Вадик со товарищи ни перед чем теперь не остановятся. У меня мама, Яна, у тебя Инна. Беременная, между прочим. Как говорится, если насилия не избежать, расслабься и получи удовольствие.

— И в чем ты тут видишь удовольствие?

— В том, что мы можем уйти живые, здоровые и с денежкой.

— Это ты называешь денежкой? — не сдержавшись, Денис завопил в голос.

— Не ори! — Николай Андреевич покосился на дверь. — Разумеется, это не денежка, а так, гроши. Но надо уметь проигрывать. Акела, как говорится, промахнулся. Вадькины… черлидеры оказались посильнее наших. Ты пойми, я же не мафиози, не вор в законе, как Терентий. Я просто старый партфункционер, которому посчастливилось ухватить бесхозный кусок и на первых порах не подавиться. Из нашей породы только единицы еще на плаву, да и то лишь те, за кем есть рыбешка позубастей. Сейчас время молодых хищников, которым советского пирога не досталось. Передел собственности, передел влияния. А ты, Денька, не хищник.

— Да, я тень своего папы, — горько усмехнулся Денис.

— Ты жалеешь об этом? Зря. Кто быстро ест, тот часто давится.

— Пап, даже по самым скромным прикидкам, наши акции стоят втрое больше.

— Не начинай сначала. Я бы ушел, даже если бы мне вообще ничего не дали. Коленом под зад — ступай с богом, Андреич.

— Не боец ты, папа, не боец. — Денис достал ручку и со вздохом подписал соглашение о продаже акций.

— Не боец, — согласился отец. — Зато рассчитываю умереть в своей постели.

* * *

— Я разговаривал с юристом. Оказывается, все не так просто.

От его слов потянуло зеленоватым мятным дымком. Я еще не знала, что Денис скажет дальше, но рот наполнился кислой слюной, а где-то за переносицей закипели слезы.

— Процедура будет длинная и противная. С одной стороны, тебя не признавали умершей, нет ни свидетельства о смерти, ни могилы. Это плюс. Ты даже не признана без вести пропавшей, не объявлена в розыск — это тоже плюс. Но на этом плюсы кончаются. Нет возможности твоей идентификации по фотографиям или отпечаткам пальцев. На фотографии свои, сама понимаешь, ты мало похожа. А отпечатков твоих пальцев нет в милицейской базе. Нет, все-таки я за то, чтобы у всех людей при получении паспорта пальцы брать для картотеки. Вот были бы где-нибудь твои пальчики — никаких проблем сейчас не стояло бы.

— А как же ваши показания? — не поднимая глаз от пустой чашки, спросила я. — Их недостаточно?

— К сожалению, нет. Смотри сама. Инна скажет: да это моя двоюродная сестра Марина. А ее спросят: а как вы, уважаемая, можете это доказать? И что она ответит? Пальто, мол, на ней было Маринино.

Денис только что вернулся из банка. Я проснулась, услышав его шаги. Он поговорил о чем-то с Инной и, осторожно постучавшись, заглянул в комнату.

— Марин, пойдем чай пить.

Я вышла на кухню. Инна, все в том же синем халате, сидела за столом и меланхолично помешивала ложкой чай.

— Ты так и не переоделась? — удивился Денис. — Ин, ну ты что же не дала ей одежку какую-нибудь? Она же в этой юбке кошмарной уже третьи сутки безвылазно.

— От меня… пахнет? — спросила я.

— Нет, но…

Инна, сердито прищурившись, встала и ушла в спальню. Вернулась она через пару минут, держа в руках серый спортивный костюм, полотенце и белье в нераспечатанном пакете.

— Иди хоть душ прими, — процедила она сквозь зубы.

Я встала и послушно отправилась в ванную.

Пунктир. Душ — да, моя рука помнит этот гибкий металлический шланг. Вешалка для халатов и полотенец — да, помню. Зеркальный шкафчик над раковиной — да помню же, помню! Вот здесь в уголке на зеркало наклеена картинка — оскаленный леопард. Наклеена потому, что под ней трещина.

Я осторожно подцепила ногтем краешек картинки. И правда — трещина.

Когда я вышла из ванной, Инна сидела за столом все в той же безразличной позе и вертела в руках чайную ложку. Денис поставил передо мной чашку с чаем, пододвинул блюдо с пирожными. А потом начал рассказывать о своем разговоре с юристом.

— Выходит, я зря сюда приехала? — Мною вдруг овладело какое-то странное безразличие, а слезы высохли, так и не выступив.

— Приехала ты по-любому не зря, — возразил Денис. — Другого выхода не было.

Инна насторожилась:

— Что значит, другого выхода не было?

Я посмотрела на Дениса. Он что, ей ничего не рассказал? Похоже на то. Но почему? Странно. И все-таки если не рассказал, то и мне не стоит.

— А то и значит, — улыбнулся Денис. — Значит, что у нее нет другой возможности официально установить свою личность и получить документы.

Он скользнул по мне вроде бы безразличным взглядом, но я прочитала в нем: «Молчи! Так надо». Плохо только, что Инна тоже заметила этот взгляд, и лицо ее стало словно армированным. Не говоря ни слова, она встала и ушла, но я готова была на что угодно спорить: она стоит у двери спальни и подслушивает — как тогда, когда мы разговаривали в прихожей.

— Понимаешь, Марин, показания Инны — это только слова. Доказательств, что ты это ты, нет никаких. Если бы не твоя потеря памяти, все было бы гораздо проще.

— А что, память не может ко мне вернуться?

— Да может, конечно, но…

— А шрам? Ну, от фурункула?

— А что шрам? Это опять же только слова Инны: мол, у Марины был под грудью шрам.

— Я ничего не понимаю! — От досады и разочарования мне хотелось кричать во всю глотку. — Ну почему такая глупость везде? Ну почему я должна доказывать, что я — это я? В чем я виновата, скажи, пожалуйста!

— Успокойся! — Денис погладил мою руку. — Ты ни в чем не виновата.

Возможно, он и сам не хотел этого, но скрыть сомнение не смог. Пробежала по лицу легкая-легкая тень. Ну что ж, я теперь всю оставшуюся жизнь буду получать пинки и оплеухи. И не зря.

— И что же мне теперь делать? — прошептала я.

— Надо начинать судебную процедуру. Для начала встретимся со следователем, который вел твое дело.

— А следователь зачем?

— Видишь ли, если бы того, кто пытался тебя убить, нашли и он подтвердил бы, что его жертва — Марина Слободина… Или хотя бы опознал тебя по фотографии, по прежней фотографии. Тогда все было бы, думаю, проще.

Но я только головой покачала. Если честно, то на подобный исход я вообще не рассчитывала. Почему? Не знаю. Не рассчитывала — и все.

* * *

Уже давно пришла весна, а Андрею казалось, что жизнь прочно застряла где-то в самой середине зимы, растеклась каплями подтаявшего снега по оконному стеклу и снова застыла тонкой наледью. Ничего не происходило. Да и что могло произойти?