Этика банков. Уроки финансового кризиса. Учебное пособие - Петер Козловски

По второму моменту недостаточной независимости ученых, в частности специалистов в области корпоративных финансов, от их партнеров в финансовой сфере: развитие наук приводит к постоянно увеличивающейся зависимости университетов от средств спонсоров и посредников. Это сказывается на постоянно сужающемся «публичном» характере науки и на постоянно сокращающейся критической дистанции ученых от объекта исследований. Что касается экономических наук, то сюда добавляется развитие бизнес-школ, которые в еще большей, чем классические университеты, степени зависят от компаний и оплаты обучения. Очень сложно определить научную независимость бизнес-школ и их стремление к научным открытиям. Они соглашаются полностью обслуживать компании. Экономика часто поддерживает бизнес-школы именно потому, что она ожидает от них меньше критики, чем от университетов.

Такое целеполагание недальновидно, так как экономика нуждается в науке как в критическом корректоре или спарринг-партнере, а не только в роли поставщика знаний инструментального менеджмента. Роль университета как средоточия независимой, свободной интеллигенции в том смысле, что ни один общественный институт, будь то компания, государство или церковь, не в состоянии концентрировать в себе эти необходимые качества, значительно ослабла в последние десятилетия. В результате этого экономические науки потеряли возможность занимать отстраненную позицию по отношению к исследуемому предмету и к экономическим субъектам, что выразилось в недостаточной способности к критике и раннему предупреждению[215].

Бизнес-школам до сих пор не удалось достичь первоначальной цели – сформировать менеджмент как профессию, аналогичную модели профессии врача или адвоката, заявил Ракеш Хурана, профессор Гарвардской бизнес-школы. Он подчеркнул, что именно это было первоначальным замыслом при создании американских бизнес-школ. Хурана считает, что бизнес-школы в значительной степени капитулировали в этой борьбе за «профессионализм менеджеров» и превратились в поставщиков обычного продукта, MBA, который рассматривает студентов как потребителей. По мнению Хурана, бизнес-школами овладела идея, согласно которой менеджеры являются обычными агентами акционеров и поэтому обязаны заботиться о росте стоимости акций. Студенты МВА в свою очередь видят в МВА единственную возможность налаживания связей и контактов и больше интересуются этим, чем научным образованием. Хурана высказался за интеллектуальное обновление образования будущих руководителей компаний и менеджеров.

Что касается ученых, специализирующихся в сфере корпоративных финансов, то здесь угроза зависимости от финансовой сферы является наибольшей, так как они могут получать выгодные консультационные заказы от финансовых институтов. Их экономический и научный интерес не позволяет им своим критическим мышлением вызывать недовольство своих заказчиков[216]. Комплаенс-контролеры банков тоже затрудняются давать критические прогнозы, оценки и даже запретительные рекомендации руководству финансовых институтов, хотя это является их обязанностью. Вследствие этого банковский комплайенс-контроль, обязанный выполнять критическую и предупредительную функцию, в большинстве случаев ограничивается вопросами комфортности правил, приспособления к соответствующим правовым нормам и при этом не высказывается в отношении новых финансовых инструментов.

То, что США удалось практически беспрепятственно осуществить на мировом рынке дерегулирование финансового дела, было обусловлено, в частности, тем, что США доминировали и в сфере экономических и управленческих наук. Свои научные теории и приемы они смогли практически беспрепятственно внедрить в экономическую и управленческую науку. Разработки, отличающиеся от американских, практически не использовались из-за доминирования американской экономической науки и ее научных изданий[217]. При этом отсутствовал момент критики и демонстрации альтернативных подходов в рамках научного теоретического образования.

После окончания холодной войны, как писал Познер об Алане Гринспене, для новейшей истории США и ее экономики во все большей степени были характерны следующие высказывания: «Дюк Веллингтон замечал, что большая победа таит в себе большую опасность. Успех вскармливает самодовольство. Как говорил Уильям Блейк, сильно напрячься – блаженно расслабиться. Триумф и слава Гринспена необоснованны и его неудача – в конфронтации новым концепциям в разразившемся кризисе»[218]. Вывод «большая победа – большая угроза» в равной степени относится и к государствам. То, что трудность напрягает, а победа расслабляет, как говорил Блейк, относится не только к шефу американского эмиссионного банка, но и к США как победителю в холодной войне и к единственной мировой державе, сохранившейся после 1989 г. После 1989 г. в сфере финансового хозяйства, финансовой науки и финансового законодательства практически не осталось никого, кто противоречил бы США. В частности, Германия в эти годы не выполнила свою роль в качестве плацдарма самобытного институционального и теоретического образования, а также законодательства, поэтому в годы, наступившие после 1989 г., обучаемость и эффективность международной финансовой системы не росли.

Опыт свидетельствует, что законы, правила и обычаи международной финансовой системы имеют ту особенность, которую можно назвать догматической. Догматическое действие правил наполовину фактическое, наполовину нормативное. Когда институты США функционируют благодаря тому, что за ними стоят самые большие группы общего права и самая мощная экономическая и политическая власть, теории, оправдывающие их, приобретают догматическое значение. Они превратились в «самодостаточного толкователя» положений международного хозяйственного права. Они эффективны, так как действуют в большом числе хозяйственных сделок. Эта догматическая особенность международного хозяйственного права, в значительной степени определяемого американским правом, по большому счету остается неизменной. Однако задачей международной правовой и теоретической дискуссии остается критика этой догматики, ее дополнение новыми совершенными правилами и обоснованиями, а в необходимых случаях – и ее замена. Этот процесс уже пришел в движение в результате финансового кризиса. Альтернативы «бизнес-модели» американской модели по меньшей мере уже подвергаются обсуждению[219].