По головам - Джордж МакМаннан

«Мы ей понравились, – довольно отозвалась Чакра, – смотри-смотри, как она поправила волосы и юбку».

Контролер на самом деле, старалась как можно незаметнее, ловкими движениями поправить форменную юбку и убрать якобы свалившийся на лицо локон под пилотку.

– Хорошо, – прервал тишину начальник пункта, обратившись к контролеру Серовой, – вы можете идти, Евгения Владимировна.

– Слушаюсь, – ответила она и вышла из кабинета.

«Чудный голос!»

– Ну, Максим Викторович, – обратился майор к Доментьеву, – это ваш клиент?

Максим не знал: радоваться ему, потирая от удовольствия руки, или, наоборот, напрячься от того, что это оказался именно Ислам Оздамиров.

– Вне всяких сомнений, – утвердительно кивнул он.

– Как вы и писали в телеграмме, – сказал начальник, – никаких действий мы не предпринимали. Зафиксировали пересечение границы на пограничном контроле и сняли данные с документов, по которым он въехал. Вот они.

Майор положил на стол распечатки с электронной копии паспорта, оформленного на подложные данные некоего Валидова Умара Вановича, 1967 года рождения.

– Спасибо, – ответил Максим, складывая распечатки в портфель. – Ещё, пожалуйста, подготовьте копии с камер наблюдения, а я пока выясню, куда «клиент» направился дальше.

Максим набрал номер начальника.

– Объект «О» идентифицирован, – он говорил кратко, по существу, – два часа назад пересёк границу. Оформлялся в пограничном пункте в аэропорту «Домодедово». Прибыл, как и ожидали, из Вены. Уточняю маршрут последующего движения.

– Хорошо, Максим, – ответил начальник, – по результатам доложишь.

– Есть. Один вопрос, – чуть замялся Доментьев, – хотел бы получить подтверждение статуса и полномочий.

– Подтверждаю, – и начальник добавил, – только без излишнего фанатизма и рвения.

Максим улыбнулся.

– Слушаюсь.

* * *

Судья Дредд в одноимённом фильме сурово и без эмоций сказал: «Я – Закон!».

В душе Максима горело ощущение нереального по силе чувства власти – он балансировал на грани вседозволенности и размытости границ допустимого предела. И хотя часть сущности Максима готовилась сорваться, упиваясь предоставленной свободой действий, но трезвости рассудка хватало не совершать опрометчивых поступков.

«Полномочия!».

Такие привилегии, как возможность самостоятельно принимать решения, не задумываясь о законности или совместимости с нормами морали и этики, сотрудникам органов безопасности санкционировались руководством службы крайне редко.

«Чувствуешь себя Богом?» – с нескрываемым сарказмом спросил Разум, на что Максим едва заметным движением головы утвердительно кивнул.

Он убрал мобильный телефон в карман джинсов и, немного поразмыслив, направился в сторону опорного пункта полиции.

В небольшой комнате за столом, заполняя какие-то бумаги, сидел капитан средних лет. Как заключил Доментьев, офицер старой закалки, не претендующий на высокие чины и должности.

«Сгодится», – резюмировал Разум.

«Для чего?» – хихикнула Нижняя Чакра.

Полицейский на секунду поднял глаза, оторвавшись от заполнения бумаг, он оценил вошедшего и снова углубился в работу.

Максим остался стоять в дверях, облокотившись плечом о косяк.

Молчание длилось около минуты.

– Не волнуйся, – неспешно, выговаривая каждое слово, сказал капитан полиции, – она не упадет.

И переложил исписанную бумагу в лоток для документов.

Сарказм полицейского Доментьев оценил.

– Это как сказать. Всё зависит от того, как много прошло времени с момента, когда вы в последний раз отрывали от стула свою задницу, чтобы удостовериться в этом, – не уступив в язвительности, ответил Максим.

Капитан оставил заполнение бумаг. Он без эмоций, внимательно изучил стоявшего в дверях молодого, с редкой сединой в волосах и частыми морщинами на лбу человека, взгляд которого не выражал ничего, кроме решимости и жёсткости.

– Послужишь с моё, мил человек, – лишь отозвался капитан, по-стариковски сократив «милый человек», – будешь всё знать, уже не вставая со стула.

И секундой позже добавил:

– Чем могу быть полезным органам?

«Ну, я же сказал, что сгодится», – не без гордости констатировал Разум.

Максим Доментьев вкратце изложил суть ситуации капитану, сообщив лишь необходимые для организации взаимодействия сведения.

«Прокофьич» – именно так капитан обозначил, как к нему лучше обращаться – призадумался.

– Времени прошло немного, – сказал он, – запись с камер, что выведены на наш пульт, мы, конечно, подымем. Но, – тут Прокофьич недовольно поморщился, – на территории большинство камер САБовские, и основной поток информации проходит через них.

– Это обстоятельство вас сильно смущает? – спросил Максим, предугадав, к чему ведет Прокофьич.

– С ними тяжело. Если ты понимаешь, о чём я?

– Кажется, – ответил Максим.

– САБ – это вроде местной «мафии», – продолжил капитан, – их территория. На организацию взаимодействия с официальными органами власти им плевать. Уже и разными путями подбирались – ни в какую. Даже «погранцы» делают только через официальный контакт с направлением запросов.

По интонации голоса Прокофьича чувствовалось, что такое положение вещей ему, мягко говоря, очень не нравится.

– Думаю, – заговорщицки прищурившись, ответил Максим, – сегодня мы поставим их на место.

На что капитан только пожал плечами.

– Да тут дело принципа, – почесав затылок, сказал он.

Прежде, чем отправиться к начальнику САБа аэропорта «Домодедово», которого «Прокофьич» охарактеризовал простым словом «сука», чего Доментьеву вполне хватило, чтобы представить, с кем придётся иметь дело, Максим позвонил друзьям из 4 Службы ФСБ России, чтобы выяснить, куда Оздамиров приобрел билеты на имя Валидова, при условии, конечно, если они приобретены.

– А ты давно в милиции, Прокофьич? – спросил Максим, пока они шли к САБовцам на другой конец аэропорта, и тут же поправился, – полиции, точнее?

«Для тебя стало делом привычки называть этого матерого капитана полиции Прокофьичем, как закадычного друга?» – не унимался в сарказме Разум.

Иногда в голове Макса всплывал закономерный вопрос: откуда в нём столько язвительной желчи. Но каждый раз не мог найти ответа. Ну, или полностью удовлетворяющего объяснения.

– Столько не живут, – усмехнулся Прокофьич, – но вообще давно. В календарях около тридцати лет будет, а со льготными и того больше. Пришел в органы после школы милиции, а до этого в армии два года. Классический путь. Всё, как полагается.