Прими день грядущий - Сьюзен Виггз

– С тобой все будет в порядке?

Девушка спокойно, без улыбки, встретила его взгляд. Никогда и ничего уже не может быть в порядке. У нее отняли все, что она когда-то имела. Однако, какой смысл обсуждать то, чего Люк Эдер никогда не поймет и до чего ему нет никакого дела. Поэтому Мария просто кивнула головой.

Люк помог женщинам сесть в повозку Нел, затем, на минуту задержавшись, ласково провел пальцем по щеке Гедеона, удивив этим жестом Марию, и направился к своему коню.

Мария хорошо изучила эту широкую, сильную спину, которая трое суток маячила перед ней, и ее вид неожиданно придал девушке смелости.

Когда Нел взяла поводья, Мария слегка откашлялась и позвала:

– Люк Эдер.

Он оглянулся, явно удивленный нежностью ее голоса.

Девушка выдавила из себя подобие улыбки:

– Спасибо.

На какой-то миг лицо Люка осветилось истинно дружелюбной улыбкой, потом он сел на коня и уехал.

Кусок грязи шумно сорвался с берега и шлепнулся в бурлящую темную воду Огайо.

– О, черт! – выругался Хэнс, хватаясь за ветку, чтобы не упасть самому.

– Тише, Эдер, – сердито шепнул Вилли Харпер. – Нам не нужно, чтобы охотники слишком рано заметили нас.

Облако, до этого закрывавшее луну, уплыло в сторону, и поток бледного, какого-то нереального света озарил товарищей Хэнса.

Вилли и Микайа Харперы, которых он знал с самого детства, выглядели одинаково безобразно: выступающие челюсти, нависающие лбы, маленькие, похожие на бусинки, глаза и толстые губы. Судя по взлохмаченным волосам и почерневшим зубам, братья мало уделяли внимания своей внешности.

Свои ногти они старательно укрепляли воском, чтобы их можно было использовать в любимом развлечении Харперов – обманных боях. У Микайи вместо одного уха красовался сморщенный кусочек мяса – напоминание о том, что он воровал лошадей. Лицо брата было изуродовано шрамами, полученными в драках. Харперы представляли собой отбросы движения переселенцев.

Однако их компания во многом устраивала Хэнса Эдера. Разумеется, выглядел он гораздо приятнее, правильно говорил, но по своей сути очень напоминал Харперов. Хэнс был человеком, мало сомневающимся и очень неразборчивым в средствах достижения поставленной цели. Его отличали страстное стремление к приключениям и мстительная ненависть к индейцам. Как и у братьев Харперов, у Хэнса было мало черт, вызывающих восхищение.

Сейчас Хэнс стоял на берегу, смотрел вверх, на деревья над водопадом Огайо и думал о своей семье. Видит бог, он старался жить так, как они хотели, на ферме, которую Эдеры буквально отвоевали у холмистой земли района Блюграс, к югу от Лексингтона. Но ничто в этом существовании, требующем постоянной работы, не прельщало Хэнса.

Совсем недавно он начал подозревать, что то, к чему он стремится, всегда останется недостижимым для него. Добро, честь, гордость – все эти качества никогда не были присущи его натуре. Напротив, Хэнс всегда оставался вспыльчивым, своевольным, злобно-амбициозным.

– Вылезай оттуда, Эдер, – поторопил Микайа Харпер, нарушив его размышления. – Нужно уйти с берега и спрятаться, чтобы быть готовыми к приходу баржи.

Хэнс ловко пролез по толстой ветке и оказался над рекой, всматриваясь в темную воду внизу. Неожиданно ему пришло в голову, что Харперы просто используют его, поручив самую опасную роль. Но Хэнсу это было безразлично. Он поехал за ними в Луисвил ради приключений, а также прельщенный огромной суммой денег. План братьев состоял в том, чтобы захватить на реке груз первосортных шкур, стоимостью в шесть тысяч долларов. Деньги всегда манили Хэнса. Не то чтобы его сильно привлекали блага, которые дает богатство, но с деньгами он чувствовал себя как-то значительнее.

Хэнс постарался отогнать внезапно возникший перед ним, нежеланный образ родителей. Он чувствовал себя виноватым в том, что из-за него им пришлось покинуть Вирджинию, и долгое время не ввязывался ни в какие приключения. Правда, родители уверяли Хэнса, что были готовы к этому переезду. Но факт остался фактом: если бы он не убил Артиса Джадда, они бы мирно жили в Дэнсез-Медоу.

С тех пор Хэнс стал гораздо осторожнее и сообразительнее. К Харперам он присоединился с открытыми глазами, по достоинству оценив и приняв опасность их плана. Впрочем, риск был не так уж велик. На плоту, который они заметили еще утром, находились только двое индейских охотников, которые слишком любили «огненную воду» – водку, – чтобы тратиться на охранников.

Мокрая от дождя ветка, за которую держался Хэнс, холодила пальцы. Шло время, и он уже начал подумывать, не устроились ли охотники на ночлег где-нибудь выше по реке. Именно в тот момент, когда Хэнс собрался вернуться на берег, его внимание привлекло крошечное красное пятно вдалеке.

– Это они, – прошептал Вилли – они с братом тоже устроили наблюдательные посты на деревьях. – Приготовьтесь.

Хэнс заметил в темноте кончик сигары. Пока человек курил, он ярко горел, затем описал красную дугу и с тихим шипением исчез в реке. Вода завихрилась вокруг шеста, с помощью которого индеец направил плот под углом, точно к дереву.

Из-за мели плот не мог проплыть иначе, чем непосредственно под Хэнсом и Харперами. Хэнс без команды братьев понял, когда наступил подходящий момент и бесстрашно прыгнул вниз с высоты в десять футов. Он приземлился прямо на плот и почувствовал, как тот накренился, поскольку Харперы сделали то же самое. Прогнувшись, Хэнс гибким движением восстановил равновесие. Он толком не видел в темноте охотников, да и не интересовался ими. Согласно плану, они должны были отобрать у индейцев плот, а их отправить в лес зализывать раны.

Однако все вышло совсем по-другому. Харперы прыгнули на плот с иной целью, которую Хэнс осознал слишком поздно, различив впереди и позади себя тусклый блеск стали. Вилли быстро расправился со своей жертвой, умело и аккуратно перерезав ей горло. Микайа еще боролся со вторым индейцем. Наконец послышался предсмертный крик: острый нож Харпера вошел охотнику между ребер, затем хозяин вытащил его и с глухим стуком воткнул в грудь врагу.

Вилли сдавленно хохотнул, снимая с пальца убитого им индейца золотое кольцо и надевая его себе на руку. Затем Харперы деловито привязали к телам убитых железные горшки из корзины и столкнули их в реку. Вода вспенилась, но скоро все успокоилось.

Хэнс оторопело прислонился к тюку со шкурами бобров. На лбу у него выступили капли пота, а внутри росло какое-то незнакомое чувство. Он с трудом вдохнул холодный туманный воздух, затем посмотрел на Вилли:

– Мы ведь не собирались никого убивать.

– Брось, Эдер, только не говори, что не знал, что произойдет сегодня ночью. Кроме того, они все равно были никому не нужными индейцами. Возможно, они сами убили охотников и украли плот, точно так же, как эти краснокожие убили в Вирджинии мою мать, а здесь – отца на соляных «языках».