Судьбы фантазия шальная - Ирина (Игёша) Савина (Сменова)

ровный голос не давали повода сомневаться в его словах.

– Я попросил брата все объяснить тебе, но ты сама видишь, что он себя не особо утруждал, – буркнул Глеб.

Значит, он ее не выставил из дома, а наоборот заботливо передал на попечение старшего брата, на то время пока самого его не было рядом. Нежность блаженно затопила все уголки ее души, как же она его любила.

– А как же Жанна? – робко поинтересовалась она.

Ей надо было выяснить все, чтобы знать на правах кого она остается в его жизни. Насколько бы ни была горька правда, знать ее надо, хотя бы для того, чтобы просто пожалеть себя любимую.

Глеб усмехнувшись, ласково поцеловал ее в сочные губки.

– Мы не могли бы, не говорить о других женщинах в постели? – он снова лег на спину, привлекая Ирину к себе и слегка прикусив ее плечо зубами, сдержанно вздохнул.

– А Жанны нет, – просто сказал он, с наслаждением вдыхая аромат ее волос.

– Как? – Ирина приподнялась и изумленно уставилась в его лицо.

Глеб тяжело вздохнул. Видимо придется рассказать эту историю, хотя, видит бог, хотелось ему в этот момент совершенно другого.

– В тот последний день перед… – Глеб осекся, ему не хотелось об этом вспоминать. Еще до сих пор боль тревожно сжимает сердце, при мысли, что Ирины могло бы сейчас и не быть рядом.

– Перед тем, как ты попала в больницу, – отбросив ужасные мысли, продолжил Глеб, – я решил с ней поговорить, но она почему-то наплела какую-то околесицу, что не может со мной встретиться. Потом следователь установил, что она была последней, кто посещал тебя в тот день. И все. Сразу стало известно, что мы разводимся, что она беременная любовница. Жанна превратилась в главную подозреваемую после меня, конечно, – Глеб говорил спокойно, невозмутимо, не смотря на то, что воспоминания болезненно и неприятно жгли изнутри.

– Но у меня было алиби, я был со своим юристом. У Жанны, по словам следователя, была причина хотеть твоей смерти. Ей не очень хотелось делиться тем, что могло отойти тебе после развода.

– Но это же, неправда, она даже была рада, что можно от меня отделаться только одной квартирой! – возмутилась Ирина.

Глеб улыбнулся, было забавно слышать, что Ирина защищала свою бывшую соперницу.

– Ты будешь слушать или перебивать меня? – нарочито строго спросил Глеб.

Ирина покорно снова заняла место на его груди. Глеб закатил глаза, когда ее рука легла на его плоский живот. Как можно было разговаривать, когда мозг постепенно теряет свою ясность, от ощущения ее обнаженного тела рядом.

Глеб лишь прерывисто вздохнул и продолжил:

– На первом же допросе она и рассказала все. Рассказала, что придумала свою беременность, сначала ради шутки, а потом, увидев, что я не возражаю против этого, решила, что так будет быстрее заполучить обручальное кольцо и штамп в паспорт. Она же не подозревала, что именно в этот же день, ты снова появишься на горизонте.

– Значит, никакого ребенка нет? – облегченно выдохнула Ирина.

– Ну не знаю, может быть, уже и есть, – широкая самодовольная улыбка расплылась по лицу Глеба и озорные чертики заплясали в его глазах.

– Не меняй тему, – строго произнесла Ирина и тут же улыбнулась. Было слишком приятно слышать от него такие простые слова.

– Жанна рассчитывала, что все равно успеет забеременеть, а разница в две-три недели не сыграет никакой роли, – продолжил Глеб, – но она не учла, что с твоим появлением, я больше, ни разу не прикоснусь к ней. Потом она, конечно, приходила в больницу, хотела извиниться перед тобой, но ее не пустили, поэтому нам пришлось разговаривать по телефону.

– Надо же, – только и выговорила Ирина.

– Все, мне надо еще в офис, а потом встретиться с Антоном, – Глеб поспешно поднялся и принялся одеваться, – а то рядом с тобой ощущаю себя бесформенным желе, растекающимся по тарелке от одного только твоего взгляда.

Ирина улыбнулась от такого сравнения.

– Я думала, что ты сегодня приехал, чтобы передать мне бумаги о разводе, – робко проговорила она, опустив голову.

Глеб уже застегивал ремень на джинсах, когда услышал это негромкое предположение. Какой трогательной и уязвимой она была сейчас. Ни разу он еще не видел, столько страдания на ее лице. В глазах застыли непролитые слезы, нижняя губка нервно закушена, руки сжимают одеяло кулачками у самой шеи, того и гляди она залезет под него с головой, лишь бы скрыться от его изучающего взгляда.

– Прости, но у меня их нет, – вместо слов утешения вырвалось у Глеба.

Ирина даже не смотрела на него, так тяжело ей было говорить об этом.

– Ничего страшного, потом отдашь, – вдруг севшим голосом растерянно произнесла она и облизнула неожиданно пересохшие губы.

– И потом не отдам, – он открыто потешался над этой ситуацией. Глаза Глеба искрились весельем. Он не мог поверить, что Ирина вот так жалобно будет просить у него, эти чертовы бумаги. Она будет не она, если не бросит ему в лицо какую-нибудь колкую дерзость ну или хотя бы будильник с прикроватной тумбочки. Его жена просто обязана дать ему отпор. Она не имеет права раскисать из-за какого-то развода. Вот уж он не ожидал, что это может так ее ранить.

Глеб замер, услышав ее слова.

– Значит, тебе придется на мне жениться, – тоном, не терпящим возражения, заявила она и гордо вздернула носик, напустив на себя нарочито невозмутимый вид, – раз я не желаю быть любовницей, придется снова стать женой.

Нет, она себе не изменяет. Находчивости ей не занимать. Глеб святился от радости, он никогда ее не оставит. Сделает все, что в его силах, лишь бы она всегда желала быть его женой.

– Предложение, конечно, мудрое и заманчивое, но я не могу на тебе жениться, – Глеб опустился рядом с ней на кровать, подогнув одну ногу под себя.

Ирина растерялась. Глеб говорил, мягко сказать, не очень приятные вещи, но при этом озорная улыбка не сходила с его лица, и каждое слово было пропитано какой-то едва уловимой сердечностью, нежностью и усмешкой.

– Жанны нет, как ты сам сказал, в чем причина Вашего отказа, Глеб Сергеевич? – карие глаза яростно метали золотые молнии, – или нашлась еще одна умирающая, нуждающаяся в Вашей помощи?

Глеб засмеялся и весело произнес, приподняв ее лицо ладонями так, чтобы она смотрела на него:

– В нашей стране запрещено многоженство, любимая. Прости меня, но я женат и очень люблю свою гордую, строптивую, своенравную, милую, нежную жену.

Неуверенная улыбка медленно осветила ее лицо. Неужели…. Нет, этого не может быть. Щеки запылали, волнение заставило сбиться