Три с половиной ступеньки - BANIFED

Когда Николай вышел на трап, в лицо ему сразу ударил поток горячего южного воздуха. Солнце еще не спряталось за горизонт, и Николай решил уехать из аэропорта в центр города с надеждой, что ему удастся отыскать место для ночлега. Но пока он добирался до центральной части города, зажглись уличные фонари. Людей, кроме редких прохожих, почти не было. Совершено не ориентируясь и не зная ничего о городе, он шел и выискивал гостиницу, но все было безрезультатно. Время приблизилось к полуночи, и уже ни одной живой души не встречалось на его пути, у которой можно было бы спросить о гостинице. Наконец сквозь деревья, по-видимому, небольшого парка, он увидел одноэтажное здание с открытой входной дверью, над которой светилась надпись: «Милиция». Выбора не было, решил зайти и расспросить.

Он вошел в тамбур, а затем, миновав еще одну открытую дверь, оказался в небольшом помещении. За решетчатой стойкой он увидел мордастого, розовощекого майора милиции.

– Здравствуйте! – обратился Николай. – Вы не подскажете, где здесь поблизости есть гостиница?

– Шо? – майор поднял голову и так недружелюбно посмотрел на Николая, что он по одному этому взгляду понял: напрасно он сюда зашел. – Какую те нахуй гостиницу! Ты че бля, в кутузку захотел?

Николай замер, словно кошка перед неясно откуда взявшимся бульдогом. Хотя выражение майора было сродни бульдожьей морде. Николай, выйдя из оцепенения, еще раз попытался задать свой вопрос:

– Я спрашиваю, есть ли поблизости какая-нибудь гостиница?

– Пошел нахер отсюда! А то я щас организую тебе почивальню!

Николаю ничего не оставалось делать, как развернуться и поспешно выйти из отделения милиции. Он был ошарашен таким приемом. Он всякое слышал о «самой народной» милиции, но сам никогда так плотно не сталкивался, исключая недавний случай на Калининском проспекте. Но, самое главное, в его голове не укладывалось, как мог так себя вести человек, облеченный властью, да еще не какой-то недообразованный рядовой милиционер, а офицер милиции. Человек с высшим образованием. Только вот вопрос: человек ли? Может, и вправду это был бульдог. Настроение у него настолько упало, что ему захотелось плюнуть на все и вернуться опять в аэропорт, а оттуда побыстрее домой, в Москву.

– Ей, хлопец! Погодь! – услышал он возглас из-за спины, когда удалился на метров десять от отделения милиции.

Николай не хотел оборачиваться, но по голосу понял, что его окликнул не уже знакомый бульдог. Николай повернулся и увидел, как из тех же дверей в его сторону шел милиционер. Николай смотрел, но против света не видел ни его лица, ни его звания. Но это был другой представитель местной власти.

– Я слыхал ваш разговор, – сказал с сильным украинским акцентом подошедший молодой милиционер. – Тут недалече ма гостиница. Як пройдешь вон тось строенье, вертай у право. А далее тик прямо, две-три хвилинки и забачишь, шо шукаешь.

– Спасибо! – сказал сухо Николай и, не сказав более ни слова, развернулся и поспешил в указанном направлении. Слишком «теплый» прием начальника этого молодого милиционера не оставил в нем ни сил, ни желания любезничать и благодарить за подсказку.

Его поселили в двухместный номер. Он наспех перекусил и улегся в кровать. Только начал проваливаться в сон, как в двери прокрутился замок и в комнату вошел второй постоялец. Пока он ходил в душ, потом шуршал, перекладывая что-то из своего чемодана и обратно, Николай никак не мог уснуть. Но, к счастью, как только постоялец устроился в своей кровати и выключил настольную лампу, Николай отключился от действительности. Он проснулся около семи часов. Стараясь не шуметь, принял душ и сразу же вышел из номера. Отдав свой ключ, он расспросил работницу о том, как ему добраться до завода. Женщина довольно подробно рассказала на чем доехать, где выйти. Николай достаточно удачно добрался до завода, потратив не более часа.

На проходной ему выписали временный пропуск после звонка вахтера, как понял Николай, в отдел кадров. Ему указали, куда подойти и где ждать какого-то человека, который проведет с ним беседу и расскажет о заводе. Он ждал минут десять, когда перед ним появился мужчина лет сорока пяти, с легкими залысинами и в серого цвета рубашке с завернутыми рукавами. По внешнему виду было трудно определить, к кому он относится: то ли это был мастер по производству, то ли административный работник.

Он коротко расспросил Николая, откуда и с какой целью он прибыл. Выслушав рассказ Николая, он как-то странно заулыбался и удивил Николая, сказав, что для него и жены работы здесь нет. Оказалось, что у них есть небольшой цех, где они делают микродвигатели и генераторы небольшой мощности. Но специалистов по электропроводам им совсем не нужно. На данный момент им требуются электромеханики и механики. Перспективу получения жилья он и вовсе обрисовал непритягательно: квартиру придется ждать лет двадцать. Николай в непродолжительной беседе понял, что это не его место. Поэтому он не стал терять время, а, расспросив, как ему удобнее всего добраться до Одессы, распрощался, сдал пропуск и поспешил на автовокзал.

Одесский кабельный завод находился по адресу Николаевская дорога, 144. Николай невольно улыбнулся, так как подумал о том, что все названия по распределению связаны, хоть и косвенно, с его именем. Во второй половине дня он уже был на заводе. Все было похоже. Проходная. Отдел кадров. Только теперь с ним общалась женщина, инспектор по кадрам. Завод производил в основном кабельную продукцию, предназначенную для связи и телефонии. Но здесь шла реконструкция и расширение производства, готовилась новая комплексная система автоматического производства продукции. Рассказала, что готовится документация о начале производства волоконно-оптических кабелей. Подчеркивала, что в познавательном направлении, в карьерном росте перспектива для молодых специалистов здесь очень благоприятна. Чувствовалось, что здесь предвиделись новшества в техническом и технологическом процессе, а значит, работа не должна быть застойной и скучной. Расположение завода было уникальным, он находился на самом побережье Черного моря. Только одно портило картину: перспектива получения жилья. Инспектор по кадрам сказала, что как молодые специалисты они смогут получить жилье только лет через двенадцать. А на первое время им предоставят общежитие. Приглашала приезжать, так как именно такие специалисты им и нужны. Николай сказал, что обещает подумать, переговорить с женой и при благоприятных обстоятельствах, возможно, что они увидятся.

Вернувшись в Москву, он рассказал Ларисе о поездке, о своих впечатлениях, об увиденном. Николай рассказал ей все, как было и, подводя черту, высказался против поездки на Украину, мотивировав это тем, что душа у него не лежит там жить вовсе. Он знал украинцев еще по юности и армии. Он привел несколько примеров, которые случились в его жизни и напрямую были связаны с украинцами. Вспомнил даже и рассказал ей случай, когда его друг-одноклассник поступил некрасиво, прочитав письмо от его девушки, а потом и вовсе стал за ней ухаживать. Николай совершено не хотел показать, что он не любит украинцев. Да и это не могло быть правдой, так как у него были двоюродные сестры с украинской кровью по линии отцов. Но он однозначно относился к украинцам с осторожностью и недоверием, поэтому говорил Ларисе о том, что часто у них за, казалось бы, сердечностью, внешней открытостью и добродушием скрывается алчность и корысть. Конечно, обо всех так нельзя судить, среди них есть прекрасные люди, но если говорить в целом о нации, то это у них в крови: выслужиться, прогнуться, заложить, схитрить, лишь бы только поиметь для себя выгоду. Лариса, в свою очередь, много ему возражала, говоря, что так судить нельзя, что в каждой нации есть разные люди, как хорошие, так и плохие. Ей лучше с подругами, которые не русские, а как раз украинки. Это и Оля, и Надя. Но это же не значит, что русские плохие. В результате спора остановились на том, что при самом худшем раскладе, если не будет выбора, то поедут в Одессу. Пока от них не требовалось срочного решения, поэтому они решили ничего не сообщать на кафедру, а оставить свое решение до окончательного распределения. Если ничего интересного не будет, то они сами предложат комиссии то, что было в предварительном распределении – Одесский кабельный.