Волк по имени Ромео. Как дикий зверь покорил сердца целого города - Ник Дженс

Ясным утром в начале ноября около сорока зрителей и десять участников слушания набились в здание районного суда города Джуно – беспрецедентное количество народа для начавшегося в 9 утра в середине недели процесса по делу о мелком правонарушении. Гарри, Джоэль Беннетт, Вик Уолкер, Шерри и я сидели рядышком в окружении множества лиц, которых бы волк узнал. Кто-то подстраховался, вызвав пару патрульных, которые стояли сзади с пистолетами у бедра и в сдвинутых на глаза широкополых шляпах. Но собравшиеся вели себя тихо и мирно, завороженные непривычной обстановкой и серьезностью момента. Свита Майерса – Пэм, один из его сыновей и несколько неряшливых подростков, которые, наверно, считали его крутым парнем, – одиноко кучковалась в первом ряду справа. Его адвокат Дэвид Малле выступал по громкой связи из штата Вашингтон. Председательствовал во время слушания дела «Штат Аляска против Парка Майерса III» районный судья Кит Леви – по всеобщему признанию, справедливый человек, прислушивавшийся к настроениям жителей. В это утро он с трудом сохранял невозмутимость, напоминая фаталистическим выражением лица современного Понтия Пилата, и небезосновательно.

Это судебное заседание не было рядовым, обстановка была накаленной – драма разыгрывалась в реальном времени: адвокат вел ожесточенные прения с обвинением и свидетелями; судья призывал к порядку и требовал говорить по существу; осуждение или оправдание обвиняемого зависело от вердикта суда присяжных, и, наконец, кульминация – вынесение приговора. Подобный спектакль, изобилующий подробными деталями и пронизанный катарсисом, изначально не планировался.

Адвокат защиты Малле сделал все, чтобы оградить своего клиента от любых ненужных проявлений эмоций со стороны публики. Изменение заявления ответчика, планировавшееся заранее, было финальным шагом в намеренно скучном, хорошо отрепетированном процессуальном танце. Заставив его изначально заявить о своей невиновности, Малле предоставил Майерсу все возможные шансы воспользоваться любыми лазейками в законодательстве. Зная, что сможет добиться легкого успеха, адвокат заодно припрятал туза в рукаве. Новое заявление подсудимого о признании вины сэкономило бы штату неизбежные расходы и избавило бы от лишних проблем, связанных с процессом, а также продемонстрировало раскаяние обвиняемого – то, что поможет ему обрести максимальный шанс на снисхождение. Ответственность за вынесение беспристрастного и справедливого приговора сразу после того, как будет выслушано признание вины обвиняемым, ложилась на плечи единственного человека. Кит Леви, должно быть, догадывался, в какой ситуации он оказался.

Речь представителя обвинения была краткой. Изменение заявления подсудимого и специфика обвинений делали большинство деталей спорными. Окружной прокурор Гарднер вызвал только одного свидетеля – сотрудника природоохранной полиции Аарона Френзела, который неторопливо ответил на несколько вопросов и прокомментировал несколько доказательственных слайдов, включая снимки из телефона Пикока.

Тем, кто был знаком с данным делом, официальная версия событий в совокупности больше напоминала японское кабуки-шоу, чем заключительную речь судьи. Ни Гарри Робинсона, ни Майкла Лоумена не вызвали для дачи свидетельских показаний, хотя Гарри присутствовал на суде, а Лоумен вызвался лететь через всю страну за свой счет, чтобы свидетельствовать. В итоге никто публично так и не признал их ключевую роль в расследовании (прежде всего то, что именно они раскрыли преступление, а потом предоставили всю необходимую информацию, чтобы процесс состоялся).

Прокурор Гарднер завершил свою речь просьбой вынести приговор в виде существенного штрафа и тюремного заключения – возможно, искренне, но все равно это выглядело как часть процессуального танца. Если речь со стороны обвинения была краткой, то выступление защиты, можно сказать, вообще отсутствовало. Адвокат Малле просто хотел, чтобы слушание завершилось – чем быстрее, тем лучше. Не встретив возражений со стороны обвинения, он повторил ложь Майера о том, что волк весил тридцать пять килограммов и был серого цвета, настаивал, что за его клиентом не числилось никаких правонарушений, и завершил свою речь, выразив убежденность, что подобные мелкие проступки не тянут на тюремный срок.

Итак, судья Леви должен был вынести вердикт по делу, которое, по сути, сводилось к следующему: связанные друг с другом правонарушения в отношении дикой природы, совершенные раскаявшимся преступником с чисто аляскинским «послужным списком». Наблюдавшие за процессом люди, которые не разбирались в тонкостях судебной практики, – каких, бесспорно, было большинство в зале суда, – полагали, что судья обладал властью вынести Парку Майерсу максимальный приговор по каждому конкретному пункту обвинения или, по крайней мере, посадить его за решетку на какой-то срок, как просил районный прокурор. Но окружной судья Кит Леви, являясь вершителем правосудия штата Аляска, был скован узкими судебными положениями для определения меры наказания.

Протоколы судебных заседаний показывают, что лицу, впервые совершившему правонарушение в отношении дикой природы в штате Аляска, не грозит тюремный срок, а крупные штрафы за все возможные нарушения закона назначаются крайне редко. Если бы судья Леви вышел за эти рамки, то в ответ на его решение была бы подана апелляция или назначен пересмотр дела. Таким образом, получалось, что у судьи, выносящего приговор от нашего лица, не оставалось другого выбора, как отпустить Парка Майерса, максимум отвесив ему оплеуху.

Все это он доходчиво объяснил в преамбуле к приговору. И хотя некоторые из нас догадывались, как все пойдет, мы все сидели в немой тишине, пока судья Леви, временами запинаясь и почти не поднимая глаз, монотонно перечислял различные статьи, назначая сроки и суммы. Итог был таким: убийца Ромео получил условно 330 дней тюремного заключения, а вместо штрафа в 12 500 долларов он обязан был выплатить только 5 000 долларов. Учитывая выплату компенсации за одного медведя и за волка, плюс прочие штрафы, Майерс в итоге должен был заплатить 6 250 долларов. Кроме того, он был обязан отработать сто часов, занимаясь общественно полезным трудом, и сдать три единицы огнестрельного оружия (одно из которых фактически принадлежало Пикоку – это карабин калибра.460). Он также лишался права охотиться на территории Аляски в течение двух лет (при условии, что законодательные ограничения что-либо значат для него). В случае если Майерс совершал нарушения в течение двух лет условного срока, эти штрафы и наказания могли быть назначены повторно – в любом случае слабое утешение, особенно если брать во внимание, как мало Парк Майерс в итоге заплатит[95].