Коллекция китайской императрицы. Письмо французской королевы - Елена Арсеньева

– Ну а почему вы решили, что она влюбилась в него? – допытывался Жоэль.

– Да потому, что логотип Школы Лувра на карте обведен сердечком и нарисован именно красным фломастером. Уж не знаю, зачем Чжэн понадобилось рисовать на музейном экспонате… может быть, порыв был у нее такой… Иногда человек не может удержаться, чтобы не запечатлеть имя возлюбленного на какой-нибудь стене, на мосту, даже на скале, и лезет туда… Или на древесной коре ножичком вырезает. Так, возможно, произошло и с Чжэн. Во всяком случае, появление ее каракулей никого не насторожило. Ну, испортил карту какой-то турист, бывает… И только потом, когда я показала Беарну рисунки Эсмэ с логотипом школы, до того дошло, что Чжэн фактически выдала Пона. И гид всполошился, принялся названивать Эсмэ. Тот приехал, они поспешно начали снимать карту… а заодно послали сначала Бланш, потом Вассермана искать меня. Потому что, как сказано в одном хорошем русском фильме, «он слишком много знал». В смысле, знала…

– Алёна! – восхищенно заговорил Диего. – Я еще зимой мог убедиться в вашей поразительной догадливости и умении связывать концы с концами, а сейчас… Вы не были на допросах, у вас все зиждется на догадках и логических выводах, но они поразительно точны! То, что вы рассказали раньше, то, что говорите сейчас, – это необыкновенно!

– Спасибо, конечно, – страшно довольная, пробормотала Алёна. – Но вы правильно сказали – у меня есть только мои догадки. А правды-то я не знаю. Не знаю, кто и как задумал кражу, не знаю, как сошлись все соучастники, какова судьба Чжэн, почему умер Витали и вообще, откуда он тут взялся, какова роль Николь Вассерман и Луи-Огюста…

«А главное, я не знаю, как вернуть мой браслет!» – чуть не сказала наша героиня, но промолчала. Все же не вполне ловко было лезть сейчас со своими маленькими проблемами, когда решались куда более глобальные вопросы.

Хотя, если честно, у нее мелькнула мысль попросить у приятелей-жандармов помощи. Те в два счета найдут Николь, она, используя авторитет власти, потребует от нее вернуть браслет, а также тихонько, чтобы никто не слышал, спросить про… про несчастный bleu. Но нет, это мелочно и недостойно.

Конечно, Алёна как-нибудь успокоит Лизочку. Только пока не знает как.

– Мы уже скоро приедем в Мулян, и нам с Жоэлем придется срочно возвращаться в Оксер, продолжать работу, поэтому я расскажу все довольно бегло, – сказал в это время Диего, продолжая разговор о преступлении в Талле. – Да мне еще и самому не слишком-то известны подробности, первые допросы были самые беглые. Но я сделал один вывод – о том, что отчасти предопределило провал ограбления замка. Мало того, что его главные организаторы были дилетанты, они еще были провинциалы, которые априори считают всех, особенно людей, облеченных богатством и властью, глупее себя. Что и говорить, рассеянность и доверчивость нынешнего графа Талле вполне могли дать Бланш Марье право считать себя гораздо умней и хитрей его!

– Она узнала об истинной ценности статуэтки, проникнув в архивы замка, в какие-то дневники, в частную переписку. Верно?

– Совершенно так, – кивнул Диего. – Граф знал об истории со статуэтками довольно мало – только общие сведения: мол, копии старинных культовых изделий были подарены его предку императрицей Цыси. О том, что среди форфоровых фигурок находился подлинник, он и не предполагал до последнего времени, потому что никогда не давал себе труд прочесть дневники деда. Хотел увеличить доход с имения, но он даже не подозревал, что средство, которое позволит получить огромную сумму, находится у него в руках.

– Хм, – предостерегающе произнес Жоэль, и Алёна поняла, что лейтенант Ле Пёпль счел критическое замечание своего сослуживца непатриотичным и нелояльным.

– У нас разное происхождение, – понимающе усмехнулся Диего. – Мой прадед рассорился с весьма знатной семьей из-за страсти к игре, ушел из дому, принял фамилию Малгастадор, стал знаменитым шулером, но кончил жизнь в нищете. Мой дед вырос в ненависти к аристократам – он был в 1937 году коммунистом и сражался против мятежников генерала Франко. Ну а предки Жоэля верно служили своим господам и всегда были на стороне аристократии, начиная с тех времен, когда помогали им бежать в Англию, спасаясь от «матушки Луизы»[50]. А впрочем, сейчас Жоэль прав. Не судите – да не судимы будете. Поэтому мы и не будем кого-то осуждать, а просто станем констатировать факты. Так вот, я констатирую: Бланш Марье оказалась гораздо любопытней и догадливей хозяина шато Талле.

– Она вроде бы училась на химическом факультете. Во всяком случае, так мне говорил Эсмэ, – вспомнила Алёна.

– Как я погляжу, парень выболтал вам довольно много, – проворчал Жоэль. – Видимо, просто не мог устоять. Подозреваю, бегал за вами не только потому, что его встревожило предупреждение Беарна: мол, в Нуайере объявилась русская туристка, которая чрезмерно любопытна и наблюдательна, – а еще и потому, что хотел за вами приволокнуться. – В голосе лейтенанта прозвучала какая-то особая нотка… Уж не ревности ли?

– Ха! – усмехнулся Диего. – Я бы поменял приоритеты. И на первое место поставил глагол «приволокнуться». Или то выражение, которое ты употребил раньше, – «не мог устоять».

И Малгастадор подмигнул Алёне. Она улыбнулась в ответ, а сама подумала, что тоже с удовольствием поменяла бы приоритеты. Вот Жоэль, как и Эсмэ, тоже не смог и до сих пор не может устоять перед ней. А Диего, похоже, может… Жаль, что не наоборот!

– А по-моему, – сказала писательница, подавив легкий вздох разочарования, – здесь как раз то, о чем вы говорили раньше: мальчишка считал всех дураками. И просто меня недооценил. Чисто мужской шовинизм, с которым я довольно часто в жизни сталкиваюсь. Вот и Эсмэ болтал напропалую просто потому, что не видел во мне опасности. И все же я не поняла, какая связь между химией и подарком императрицы?

– Да такая, что Бланш специализировалась в токсикологии, занималась ядами, – пояснил Диего. – Думаю, еще больше ее интерес подтолкнула история подарка императрицы. Напомню: ее отец, Роже Марье, был начальником охраны шато Талле. Бланш выросла в замке, она знала там все. Ее всегда влекли тайны… Иногда она помогала уборщицам – потому что таким образом получала возможность подобраться к тайнам шато и графов Талле. И вот однажды девушка добралась до дневников Эдуара Талле, где тот подробно описывал злоключения, которые начались с ним после получения подарка от императрицы Цыси. Мы-то еще не знакомы с записками графа, знаем обо всем только по рассказам Эсмэ, то есть Сен-Мишеля Пона. Словом, в статуэтку был заключен яд невероятной силы. Об этой силе можно судить по тому, что за многие столетия он своих свойств не утратил. По преданиям, именно им была отравлена Серебряная Фей. Видите ли, один из ее возлюбленных, большой знаток трав, приревновал Фей к другим мужчинам, которых у нее было множество, изготовил снадобье и убил ее. Многие пытались найти его секрет, но так и не нашли. Яд какой-то совершенно особый, действует при нагревании в близком контакте с человеческим телом, испарения которого, флюиды, так сказать, провоцируют действие отравы. Ну и слюна, конечно… Я так понял… Конечно, я не знаток токсикологии, полагаюсь на слова Эсмэ, то есть Сен… ладно, буду называть его сокращенно, если никто не возражает, а то запутаюсь.