Рука - Юз Алешковский

Немного ниже Сталина текли конвейеры помельче. На нихбросали трупы злодеев республиканского масштаба, а заодно и местную верхушку. Вэти две основные поточные линии вливались кровавые областные и районные лентыконвейеров. Трупы летели с них в тартарары. Я имел возможность сравнитьпосмертные выражения многих знакомых с прижизненными. Они не изменились. Но вбелых и серых лицах некоторых трупов было больше жизни после смерти, чем прижизни.

Не буду говорить, сколько крупных волков-людоедов я угробил,и сколько раз, сводя их с ума мистификациями или нажимая курок, обращался ямысленно к отцу покойному Ивану Абрамычу. За тебя, отец! За тебя, моя мать! Завсех невинно погибших!

Я носился по Москве, по республикам и областям наопермашинах, рубил направо и налево, допрашивал, брал, обыскивал, мстил и давалнепременно понять, разумеется, подстраховавшись, что все, сводящее их с уманелепостью и явной контрреволюционностью – месть! Месть закономерная, жестокая,заслуженная и неотвратимая и для них, и для их общего дела.

Я разрушал в моих жертвах перед последней минутой жизнисадистично и хитроумно веру в партию и в учение, и свидетельствую, чтооставшиеся до конца твердокаменными были явными дегенератами. До остальныхдоходила вдруг возможность соразмерить образ истинной жизни с механизмом егоумерщвления Идеей, и они ужасались совершенной простоте дьявольской диалектики,уничтожаешей в человеке под маской заботы о нем все человеческое: свободу,традиционные духовные и социальные связи, братскую мораль.

И когда кто-нибудь, это случапось часто, со страданием вголосе спрашивал гражданина следователя, не совестно ли ему навязыватьподследственному фантастический сюжет дела о преступной попытке группы лиц,близких к бухарину, украсть Лигу наций в целью дальнейшего шантажа цюрихскихгномов и провоцирования нападения Англии на Советский Союз, гражданинследователь спокойно и мстительно переспрашивал: а не совестно ли вам и вашимколлегам по банде навязывать бредовый сюжет жизни крестьянину, который, повериввашим байкам о земле, вложил власть в ваши руки, а теперь сослан в Сибирь снасиженного предками места, с клеймом на лбу? Не совестно?

Литература, новым жанром которой стало следственное дело,говорил гражданин следователь, должна быть символическим отражениемдействительности. Вы нам – фантастику дьявольскую в жизни, мы вам – вделе. Подпишитесь, гражданин Идеюшко Макс Дормидонтыч в том, что вы изобрелидля кремлевской больницы партию термометров, вредительски показывающих заниженнуютемпературу организмое членов правительства, и готовились к выпуску градусниковс гремучей ртутью, разрывающих на части больных ангиной и здоровыхноменклатурных работников и их семей при температуре 36,6 градусов погерманскому шпиону Цельсию.

Думаете, не подписывали? Подписывали в полной уверенности,что дело о градусниках с гремучей ртутью, запрограммированных на взрыв подмышкой Кагановича, всего-нав сего – символ другого какого-то ужасного дела, вкотором партия считает их виновными, а они, как члены партии, не могут непризнать своей символической вины и понести за нее прямое наказание высшеймерой.

Ради эксперимента и одной своей потайной мысли я пробовалразрушать так и эдак чувство веры у христиан, магометан, иудеев, буддистов,адептов Мирового разума, жрецов Вечной Гармонии и даже у любителей переселениядуш из коммунальных квартир в отдельные. Были у меня и такие. Они –единственные из моих гавриков, отрекшиеся по крайней мере от веры в то, чтожелательное переселение произойдет при их жизни. Посмертное переселение лишаловеру чудесного смысла. Остальные не отрекались, не сомневались, не терялиживотворного чувства веры, сообщавшего их душам трагический и поучительныйсмысл происходящего. На все мои небезосновательные, но лукавые доводы относительностранного поведения Творца, не щадящего в бойне невинных и допускающего ужасы,противные душе и разуму, верующие спокойно возражали, что Творец абсолютно неведает зла, но что все Зло мира регулярно возмущает сам человеческий Разум,утративший Бога.

Несколько раз я наблюдал, как Сталин подписывает смертныеприговоры. Список лиц, рекомендуемых Ежовым к ликвидации, заставлял главпалачаизмениться на миг в лице, затем взять ручку, не читая подписать бумагу, ибыстро пройтись по кабинету, резко меняя направление, оглядываясь отмахиваясь,словно запутывая следы и спасаясь от наседавшей то сзади, то спереди НечистойСилы.

…У него были симптомы общей болезни, большая часть общеймании величия и преследования и черты характера всего советского общества. И всеэто было порождено ненавистью и страхом.

Манию величия несомненно порождал страх отсутствия душевнойжизни, ибо полная и нормальная душевная жизнь как человека, так и общества,самодостаточна и не нуждается в фанфаронском самовозвышении. Манию же преследованияпорождала и подгоняла ненависть.

Весь фокус тут в том, что Сталин, очумевший от маниивеличия, не мог себе представить, что люди ненавидят его меньше, чем онненавидит их сам. Они должны ненавидеть намного больше! Следовательнонеобходимо обезопасить себя трижды. Проверить проверившего, проверенногопроверившим, и снова проверить всех проверивших проверенных.

Легендарная железная логика, воспетая всеми, от МаксимаГорького до Лиона Фейхтвангера, загнала Сталина в тупик ипохондрии иодиночества, которые усиливались по мере того, как расстреливались тысячипотенциальных заговорщиков. Причины страха ликвидировались, а страх оставался.Власть была безграничной и неслыханной, а покоя не было Не было в историичеловека, истерически восхваляющегося огромной пропагандистской машиной большечем Сталин, но некуда ему было деться от сознания ничтожества, загубленностиличного бытия и непомерной поэтому и переносимой на других ненависти к себе.

Правильно сказал мне один умник, когда я пытался, по долгуслужбы, поверьте, вербануть его затесаться в компанию литераторов, что личныйпокой – это воплощенная в состоянии самая невинная и достойная форма любвик себе. А себя он любит больше, чем советскую власть и ее органы. Поэтомуподыщите, полковник, для ваших дел того, кому покой только снится, или того,кто себя ненавидит, а меня, пожалуйста, оставьте в покое. Наглец… Больше я его,однако, не беспокоил…

Я к чему все это набалтываю? К тому, что, наблюдая заСталиным, я впервые с его помощью заметил, какую бессознательную ошибкусовершают люди, ВЫХОДЯ ИЗ СЕБЯ, в желании избавиться от власти нечистой силы иубивая тех, кого в данный момент они считают ответственными за нарушениеэлементарных норм Бытия.

И вот Сталин пронюхал, как хороший сантехник человеческихдуш, что миллионы людей, обьевшиеся за двадцать лет туфтовой падали, лишившиесяв ходе Великого Зксперимента привычных представлений, расшатавшие себе всетрадиционные связи, потерявшие социальные и нравственные ориентиры, разлученныес близкими и религией, ошалевшие от перманентных стрессов и резких перепадовполитического давления, чисток, проработали, театрализованых шельмований,отравленные пропагандой основной идеи, вот-вот смогут, в отличие от несчастныхобезьян, собак и белых крыс, задуматься о причинах их вовлеченная в экспериментРазума. Тогда они поймут истинный смысл своего участия в нем и закономерностивырождения жизни Души в клетках и загонах советской действительности. Можетпроизойти взрыв. Опасно.