Визбор - Анатолий Кулагин

Хозяйка дома, которая была моложе необычного гостя на четыре года, обладала трудным опытом личной жизни. Она дважды была замужем, и оба раза — неудачно. Оба мужа были состоявшимися, имевшими своё призвание людьми (один из них — известный артист балета Большого театра Владимир Тихонов; его фамилию она и носила), но у Нины не получилось разделить с ними их жизнь. Со временем она поняла, что недооценила интересы своих мужчин, была порой иронично-снисходительна к ним, и это ей, как в известной пословице, и «откликнулось». Этот опыт многому её научил. И насторожил: с близким человеком так нельзя. Мужчина, имеющий в жизни серьёзное дело и преданный ему, может не простить женщине безразличного отношения к этому делу.

До этой встречи о творчестве Визбора она почти не имела понятия, знала лишь несколько строчек — про то, как «мы делаем ракеты», и про лыжи, что «у печки стоят». Вот и всё. Так что вопрос, заданный ею гостю: «А чьи это песни?» — был странным для него, не без оснований считавшего себя известным, но из её уст прозвучал вполне естественно. Зато теперь песни Визбора нахлынут на неё и станут её судьбой.

Потом она удивлялась: как это они не встретились раньше? И не только на телевидении. Оказывается, в Москве было несколько домов, где они в прежние годы бывали независимо друг от друга. Например, у художника Виктора Щапова, в Союзе художников значившегося как «плакатист», но рисовавшего также имевшие у столичных ценителей живописи успех картины в условной манере, далёкой от соцреализма. Щапов был известной в интеллигентских кругах личностью, едва ли не единственный в Москве ездил на «мерседесе» в те времена, когда в русском языке вообще не было слова «иномарка». Нина одно время дружила с ним, и в ту же пору у Щапова часто бывал — даже ночевал — расставшийся с Адой и какое-то время «бездомный» Визбор. А может быть, и столкнулись где-нибудь на лестничной клетке возле щаповской двери?..

Но раз не встретились и не познакомились — значит, пока «рано было». Главная встреча жизни была впереди и ждала своего часа. Визбор, кажется, чувствовал это, иначе не написал бы шутливого песенного посвящения Нине на день рождения в 1980 году, когда она уже была его женой:

Выяснилось между тем, что Нина не знала не только песен Визбора, но и другой популярнейшей грани его творческой личности. Это незнание обернулось ситуацией прямо анекдотической, о которой они оба потом не раз со смехом вспоминали. Спустя несколько дней после дня рождения подруги Нина праздновала свой день рождения — уже без Визбора (она родилась 27 сентября). Он уехал в очередную командировку.

И вот Нина получает поздравительную телеграмму, заканчивающуюся словами «Целую. Борман». В недоумении она перебирает в памяти всех своих знакомых с еврейскими фамилиями, но Бормана среди них точно нет! Ей и невдомёк, что автором телеграммы является Юрий. Так и осталась в неведении на несколько дней, пока в квартире её не раздался звонок и знакомый голос вернувшегося в Москву Визбора не поинтересовался: ну как, мол, получила мою телеграмму? Визбор вновь поразился: на сей раз тому, что Нина не смотрела «Семнадцать мгновений весны», хотя фильм видела буквально вся страна. Точнее, посмотрела урывками пару серий, но героя своей судьбы там не разглядела, ибо как раз в этот момент ей пришлось отправиться в командировку в Венгрию. Потому и не могла оценить юмор автора телеграммы. Такая вот оказалась «дремучая» дама… Так, общаясь с Визбором, она всё больше открывала для себя новую жизнь: не только песни и походы, но и, как видим, фильмы, и ещё многое другое. Знакомые предостерегали, намекая на визборовскую любвеобильность: да он же такой… Но она чувствовала: судьба.

Скоро сказка сказывается… Знакомство с Ниной Тихоновой и совместная жизнь с Татьяной Лаврушиной какое-то время «наслаиваются» друг на друга; впрочем, ситуацию подобной раздвоенности Визбор переживает уже не впервые. Кроме того, напоминает о себе и прошлая — сравнительно недавняя, ещё не «остывшая» — жизнь. Кстати, в момент знакомства с Ниной Визбор формально всё ещё был женат на Ураловой: их брак будет юридически расторгнут лишь 29 ноября 1974 года. Вообще Визбор тяжело переживал свои разрывы с женщинами, хотя новая любовь в итоге заслоняла эту тяжесть и расставляла всё по своим местам. Однажды произошёл неприятный инцидент и неприятный разговор с Женей, невольной свидетельницей (дом ведь тот же, ещё и с единственным подъездом, где не разминуться…) его новой — более обеспеченной чем прежде — жизни. Она ведь теперь растила Аню одна, и с деньгами было трудно… И всё же в этой сумятице личной жизни ему становилось всё яснее, что Нина и есть его судьба, главная встреча его жизни, счастье, которого он дождался. Это уже — всерьёз и надолго. Навсегда.

В ноябре 1974 года Визбор записывает в дневнике: «Господи! Утро радостное, чистое, счастливое, солнечное. Рынок полон красок и соблазнов. 19 лет назад в это время был я нищ, печален, любим… За 10 лет выросла дочь, родилась вторая. Написаны книги, приобретена профессия, видены большие горы и страны, а я всё так же нищ, печален, разве что любим лучше…» Комментировать последнюю фразу не возьмёмся, но знаем: два месяца назад их автор познакомился с Ниной Тихоновой.

После полного разрыва с Татьяной Лаврушиной Визбор появляется в компаниях уже с Ниной. Мартыновский, например, вспоминает, что впервые увидел её уже в 1977 году. Выбор друга старая компания одобрила. Нина, оказавшись в новой для неё среде, держалась как истинная аристократка: когда Визбор представил её друзьям (в тот вечер отмечали день рождения Алексея Лупикова), они хором прокричали строчки из песни Высоцкого «Наводчица»: «Ну и дела же с этой Нинкою!..» — и далее прозвучал весьма игривый текст в соответствии с оригиналом. Не ожидавший такой шутки Визбор побледнел (не двусмысленность ли? не обида?), а Нина ничуть не переменилась в лице. Это была «проверка», и она её выдержала. Сложнее оказалось в другой раз, когда в дружескую компанию мужа она отправилась, нарядившись (всякой женщине хочется выглядеть эффектно) в дорогую немецкую норковую шубу. И Юрий отговаривал (ребята, мол, привыкли к спортивной амуниции и этой роскоши не то что не оценят, но просто не поймут), и сама она в итоге поняла по реакции его друзей, что жене Визбора одеться нужно было попроще…

Что касается дорогих вещей, то однажды она по-женски лукаво провела мужа (хотя и ощущала себя после этого не в своей тарелке, испытывала лёгкое угрызение совести). Одна знакомая предложила ей купить кожаное греческое пальто (нужно ведь помнить, что любая хорошая импортная вещь была в те годы дефицитом, а «кожа» к тому же особенно ценилась среди модниц и модников). Купить очень хотелось, но пальто, к досаде, оказалось Нине коротко, нужно было надставить к нему меховую оторочку. А требуемые для этого две шкурки енота стоили целых 300 рублей — при тогдашних зарплатах Нины и Юрия в 100 с небольшим рублей у каждого. Что делать? Решила разыграть маленький спектакль. Одолжила у подруги на вечер новый лисий мех с ценником, где стояла сумма 500 рублей, дождалась прихода мужа и встречает его с деланым грустным лицом.