Светские манеры - Рене Розен

* * *

Каролина стояла на верхней палубе яхты «Амбассадресс» и смотрела на водную ширь. Океан был безмятежно спокоен, не то что в тот день, когда они с Уильямом пустились в плавание. Нью-Йорк, казалось, находится за тридевять земель, и, хотя Шарлотта была рядом, Каролина никогда еще не чувствовала себя более одинокой. Не могла отделаться от мысли, что ее муж возвращается домой в гробу, который поместили в трюм.

Столько времени было потеряно, растрачено впустую на то, что в конечном счете не имело значения. Почему они жили каждый сам по себе, не пытаясь приобщить один другого к своим увлечениям и интересам? Почему даже в малом не шли на уступки друг другу? Она сопровождала бы его в Эверглейдс, если бы он посещал вместе с ней оперу. Компромисса можно было бы достичь. Теперь она в этом уверена. Должно быть, неким шестым чувством или интуитивно – как ни назови – Уильям догадывался, что он скоро умрет, осознала Каролина. Иначе как объяснить его сентиментальность и самокритичность за несколько дней до смерти? Зачем же еще он лег с ней в постель напоследок? Но будь он проклят. Будь он проклят, что оставил ее после того, как забрезжила надежда исправить все то, что было не так между ними. За один миг столько всего было подарено и отнято.

– Мама?

Каролина прокашлялась и отвела взгляд, слушая хлопанье наполняющихся ветром парусов, плеск воды, облизывающей борта яхты.

– Ты плачешь? – спросила Шарлотта с недоверием в голосе.

– О, это просто морской воздух. – Каролина не показывала своих слез дочерям и вообще никому, – даже когда скончалась ее мать, даже когда умерла Эмили.

* * *

Спустя шесть дней «Амбассадресс» пристала к берегам Нью-Йорка. Джек встречал Каролину с Шарлоттой на причале 12 у доков на Норт-Ривер. Светило солнце. В порту толпились моряки, докеры, рыбаки, пассажиры. Чайки с криками кружили над пристанью. Всюду, куда ни кинь взгляд, Каролина видела яхты и пароходы. Жизнь продолжается, думала она. Ей хотелось завопить: «Вы разве не знаете, что умер мой муж?!».

Джек привез мать с сестрой домой, в особняк на Тридцать четвертой улице. Дом уже был убран в траур. Черные флаги и ленты лишний раз подтверждали, что Уильяма больше нет в живых. Поднимаясь по ступенькам крыльца, Каролина чувствовала, как переносится в прошлое, в ту пору, когда она потеряла мать. И Эмили. Не думала она, что так скоро снова окажется во мраке горя. Она уже ощущала на себе гнет двухлетнего траура.

Светская хроника

Ньюпорт

Ньюпортский сезон подходит к концу. У нас уже имеются приглашения. Но не на пикник миссис Астор: она все еще соблюдает траур, так что пикник отменяется. Нет, в этом году главное событие сезона организует Альва.

Само событие окутано завесой тайны. Мы даже не представляем, чего ожидать. Знаем только, что Альва дает грандиозный бал по случаю завершения строительства нового коттеджа. Она назвала его «Мраморный дом». Но пока никто из нас его не видел. Загадка. Альва все еще прячет свой новый особняк за тем проклятым забором.

О романе Вилли она тоже молчит. Говорят, у него есть любовница. В Париже. Нелли какая-то там – фамилию не запомнили. От Вилли мы, конечно, такого не ожидали. С другой стороны, такого мы не ожидаем и от собственных мужей.

Ох уж эти мужчины… они нас недооценивают. Думают, что мы не знаем об их любовницах, а если и знаем – не придаем этому значения. Ну нет, придаем. И наказываем супругов, по-своему. Мы рассовываем новенькие хрустящие доллары по карманам, а потом вносим необходимые коррективы в еженедельный отчет о хозяйственных расходах, и наши ни о чем не подозревающие мужья их утверждают. Победы небольшие, но с годами суммы накапливаются приличные. Тесси накопила на изящные атласные тупоносые туфельки работы Жюльена Майера, которые и носит теперь с гордостью, зная, что она их честно заработала. В известном смысле.

Так почему же Альва решила дать большой бал прямо в разгар семейного скандала? А мы считаем: почему бы нет? Разве многие из нас не так же поступают? Мы устраиваем званые ужины или приемы, восхваляя своих супругов за преданность, чтобы положить конец сплетням о наших семейных проблемах. Мы пытаемся отвести удар, отвлечь внимание, принимаем любые меры, чтобы переключить разговоры общества на другие темы.

Разумеется, миссис Астор, если б не траур, организовала бы пышный бал или званый ужин в честь Шарлотты, чтобы спасти доброе имя дочери. Но в связи с кончиной ее супруга возможности гранд-дамы жестко ограничены, и ущерб нейтрализовать не удается. Да и какое торжество способно заглушить шумиху по поводу развода Шарлотты Астор Драйтон?!

Разделы светской хроники едва успевают освещать этот скандал. Мы читаем о нем каждый день. Некоторые искренне радуются тому, что фамилию Асторов бесчестят в шестнадцати газетах. Уже идут разговоры о том, что такой ужасный скандал запятнает репутацию и самой миссис Астор. И, разумеется, Мэйми, Тесси и Альва уже борются за то, чтобы занять ее место.

* * *

В тот день, на который назначен бал у Альвы, разразилась гроза, а после дождя опускается густой туман. Офелия с противоположной стороны улицы пытается взглянуть на новый коттедж Альвы, но та выставила по периметру охранников, чтобы любопытные прохожие раньше времени ничего не увидели. На закате повсюду появляются тучи здоровенных, как слепни, комаров, ищущих, кем бы полакомиться. Корнелия Мартин из окна спальни наблюдает, как рабочие – человек двадцать, а то и больше – начинают разбирать ограждение вокруг Мраморного дома. Один за другим снимают большие щиты из древесины кедра и складывают их в огромные стопки, которые потом увезут. Но из-за густого тумана и сумерек коттедж Альвы по-прежнему почти не виден и от этого кажется таинственным.

В одиннадцать вечера мы начинаем прибывать к новому коттеджу Альвы, но в дом никого не пускают, все собираются на лужайке перед особняком. Сотни гостей выстроились в очередь, которая тянется до самой Бельвю-авеню. На улице сыро и знойно. На черном, как сажа, ночном небе ни единой звездочки. В самом коттедже Альва не включила ни одного светильника. Слышно, как играет оркестр, слуги в красивых ливреях разносят шампанское и херес; только это и указывает на то, что здесь будет торжество. Когда прибывают последние гости, Альва подает сигнал дворецкому, а тот – старшему лакею, который включает главный рубильник. Вспыхивают лампы, и Мраморный дом предстает перед нами во всем своем великолепии. Потрясенные, мы аплодируем, охаем, ахаем, а оркестр продолжает играть.

Входные двери распахиваются, и мы, радостно ежась в предвкушении того, что нас ожидает, наконец-то входим в большой холл. Petit Chateau – блистательный особняк, но Мраморный дом поражает воображение. Итог пяти лет интенсивной работы налицо. Мрамор из Такахоу сияет так, что дух захватывает. Строгая арка ведет в затемненный кабинет в средневековом стиле, который Альва называет «готическим залом», где в окружении витражей размещены самые ценные антикварные вещицы, статуи и кубки. Удивительное зрелище.