Ричард Длинные Руки - гранд - Гай Юлий Орловский

Он помотал головой:

– Нет, но он учитывал…

– Я тоже все учитываю, – ответил я сердито. – И перестаньте трястись, вы же в какой-то мере лицо!

Он тяжело вздохнул.

– На неслыханное дело решились, ваша светлость… Стоит ли ради повышения популярности? Она и так выше флюгера…

– Ничего особенного, – заверил я. – Вообще-то это называется «приватизация». Нет такого слова? Ничего, введем. Прямо щас! Продажа государственного имущества частным лицам. Хоть и личного государственного.

Он наморщил лоб, стараясь переварить этот сложный термин.

– Лично государственного?

– Что-то в этом роде, – подтвердил я. – Если королевский дворец и принадлежит королю…

– То после его смерти все равно переходит к его сыну, – напомнил он. – И остается в семье.

– Но если династия прерывается, – напомнил я, – то переходит к другому владельцу не по семейным каналам, а по должностным. Вообще-то это спор на пустом месте! В любом случае лично это мое или принадлежащее Варт Генцу, но распоряжаюсь им в настоящее время я.

– Ваша светлость, разве кто оспаривает?

Я сказал твердо:

– А так как деньги беру не себе, а намереваюсь вложить… и сделаю это… в развитие Варт Генца, то я чист перед законом и перед своей совестью.

Он пугливо прислушался к нарастающему шуму внизу, сказал умоляюще:

– Ваша светлость…

– Иду-иду, – ответил я. – Вот только посижу немного и помыслию над судьбами человечества…

В главном зале королевского дворца на столе уже громоздится целая стопа широких листов с картой королевских владений, выставленных на продажу. Во-первых, каждый может убедиться, что я ничего не оставляю для себя, во-вторых, что самое главное, всяк видит всю территорию, где мы уже наметили, как разделить на семь больших участков и двенадцать мелких.

Таким образом, условия, равные для всех: кто-то может купить все семь больших и двенадцать мелких, если хватит денег, а кто-то наскребет только на один участок, но попытать счастья могут все.

Я посматривал в щель, как трусливый школяр, что страшится войти в комнату к грозному учителю, за спиной громко вздыхал сэр Клифтон, но я улавливал сдержанное негодование, а не сочувствие.

– Может быть, – прошептал он вкрадчиво, – еще не поздно отменить?

– Поздно, – ответил я таким же шепотом.

– Но… повернуть как-то в сторону?

– И слететь в канаву, – ответил я. – Нет уж, для чрезвычайных обстоятельств и чрезвычайные меры!.. Хотя, если честно, мне бы вообще держаться в стороне… Вартгенцы распродают вартгенское имущество, да и вообще не люблю работать…

Сэр Клифтон ахнул, прошипел почти злобно:

– Ваша светлость! Это ваша идея, вам и проводить в жизнь!.. Мы вообще-то до конца ее еще и не поняли…

– Все-все, – сказал я покорно, – вину признаю. Перегнул.

– Идите и… не выпускайте вожжи!

Я вздохнул, надел на лицо бодрое выражение и вышел к столу с бумагами почти подпрыгивающей походкой, вот какие мы все счастливые и как нас всех должны распирать радость и всеобщее ликование.

Справа от меня граф Меганвэйл, слева я усадил Клифтона Джонса, как государственного чиновника первой величины, должен следить, чтобы все шло строго по закону, пусть и только что придуманному, рядом с ним сидит Фридрих Геббель.

– Аукцион, – провозгласил я громко и ударил молотком по столу, – объявляю открытым!

Шум начал затихать, а когда я вскинул руку, все вовсе умолкли, даже перестали двигаться и ерзать, я ощутил некоторую дрожь под сотнями пар устремленных на меня взглядов.

– Дорогие друзья, – сказал я уверенно-заботливо, – для вашего удобства я велел приготовить несколько карт. И хотя все вы и так помните расположение королевских земель, но я велел на всякий случай приготовить это вот, чтобы никто не мог сказать, что его обманули. Здесь помечен каждый участок…

Кто-то крикнул нетерпеливо:

– А цена? Цена наконец-то установлена?

Еще несколько человек закричали, я снова вскинул руки:

– Тихо-тихо! Разве я не говорил, что все будет по-честному? Никаких привилегий, никаких своих людей… Вы для меня все – вартгенцы, всех вас люблю, потому все участвуете на равных. А это значит, кто больше предложит за участок земли, выставленный на продажу, тому и продам. Вернее, будет продано, говоря корректно.

Из зала крикнули:

– Это… как? Будет спор?

– Цивилизованный, – ответил я уверенно и лучезарно. – Приватизация, есть такое понятие. Государство становится ближе к народу, разве это не замечательно?..

– Да, но…

– Все будет хорошо, – прервал я. – Сэр Фридрих, начинайте!

Сэр Фридрих Геббель, сенешаль и лорд малой печати, величаво воздел себя над столом, вскинул над головой карту и провозгласил мощным голосом:

– На продажу выставлен участок земли, помеченный цифрой один. Начинается он от владений сэра Гердшера и тянется на севере до владений сэра Ульринга, а на востоке граничит с участком под номером два. Граница проходит как раз по середине реки Люторка, но если кто возжелает купить эти два участка, у того река будет посредине…

Он вошел во вкус и руководил аукционом, моментально ухватив его суть, уверенно, все-таки управленец с огромным стажем, а я держался в сторонке и тихо, мило и так это застенчиво улыбался, дескать, еще бы отдал что-нить Варт Генцу, да больше с меня взять нечего, разве что рубашку, вообще-то, и ее готов…

В зале довольно долго вели себя спокойно и с достоинством, цены называли неспешно, с оглядкой, раз уж нет определенной цены, никто не хочет переплатить, но этот хитрый прием, когда твой сосед может повысить цену на самую мелкую монетку и перехватить лакомый кусок, начинает давать эффект, и благородные люди постепенно превращаются в просто людей, которые, как уже не секрет, вообще-то одно говно, это становится понятно всякому, кто общается с ними достаточно долго.

Аукцион затянулся на несколько часов, я велел слугам подавать прямо в зал сладкую воду и сдобные пироги, а на просьбу насчет вина ответил громко и четко, чтобы все услышали, что никому ни капли до окончания продаж, дабы никто не допустил ошибку и не купил то, что не собирался.

Мои слова приветствовали довольным ревом, я ощутил, что мне это все нравится, когда что ни скажу – одобряют, даже не дослушав, вот что значит репутация.

Аукцион подходил к концу, остались три мелких куска, крупные игроки не проявляли к ним интереса, а я наклонился к графу Меганвэйлу и прошептал:

– Сэр Геббель доведет до конца, а мы можем выйти… для консультаций по важным межполитическим вопросам.