Мертв только дважды - Антон Чиж

Освальд поднял кружку, отпил. Во рту у него пересохло.

— Давно в Будапеште, господин Карлос?

— Двадцать лет… — ответил Мечик.

— Ваша фамилия… Она не венгерская?

— Вы правы, господин ван Бартен. У меня вид на жительство в Венгрии. Я из Эквадора…

— Далеко забрались от родины.

— Очень далеко.

— Наверно, скучаете по родным местам?

Мечик откусил рогалик. Музыка кончилась, в ушах зависло ватное эхо.

— Трудно представить, как я соскучился.

Освальд сделал большой глоток:

— Нас всех порою мучает ностальгия. Скучаю по студенческим годам во Франкфурте.

— Не было дня за последние двадцать пять лет, чтобы я не вспоминал студенческие годы, — сказал Мечик. — Слишком многое осталось в памяти. И никуда не исчезло. А кое-что до сих пор не находит ответа.

— От юности остались глубокие воспоминания?

— Слишком глубокие… Изменили мою жизнь.

Мечик отодвинул кружку. Освальд никак не мог прожевать какую-то жилку, поднес салфетку ко рту и выплюнул ее.

— А что у вас есть интересного из антикварных вещей? — спросил он.

— Есть интересный экспонат, — ответил Мечик, пододвигая жесткий диск. — Вам могут быть интересны последние минуты записи.

Освальд потрогал диск…

— Дайте сигнал, чтобы не смел брать! — сказал Горчаков.

— Отставить… — адмирал держал Очалова за плечо, как за поводок. — Операцию продолжаем в штатном режиме.

— Есть, в штатном…

— Действительно интересная вещь? — спросил Освальд.

— Редкая и дорогая. Чудесный подарок для делового партнера, — ответил Мечик. — Не могу сказать, что вещь уже у меня в руках, но приложу все усилия, чтобы заполучить. Она может быть ваша, господин ван Бартен.

— Подумаю над вашим предложением, господин Карлос… Условия контракта обсудим позднее… Возможно, возьму ее для себя. Давно хотел вложить деньги в произведения искусства.

— Разумеется. Вам надо все обдумать, чтобы принять решение. Вещь настолько редкая, что я не верил в ее существование. Случайная находка…

— Тем ценнее она может быть…

Мечик поднялся и бросил несколько крупных купюр. Он протянул руку.

— Буду рад встретиться с вами, господин ван Бартен. За кружкой пива. Или бокалом вина…

Освальд ответил на рукопожатие. Он почувствовал, как Мечик трижды быстро сжал пальцы. И вспомнил жест: знак для своего — «все в порядке».

— В клубе «Нуар» играю турнир в дартс, — сказал он. — Сегодня и еще два дня.

— Ко мне в офис пригласить не могу: ремонт, — ответил Мечик.

— Обновляете интерьер?

— Коворкинг снимает этаж в жилом доме, соседи сверху устроили потоп, все залили.

— Какая неприятность…

— Буду ждать ваше решение по редкой вещице… — Мечик пошел к выходу.

Очалов передал команду постам на дороге, чтобы вели его.

Освальд допил пиво, закусил чем-то жирным, оставил Юдит хорошие чаевые. Только не подмигивал ей. Чем сильно расстроил девушку. На этот вечер ему хватило эмоций. Освальд вышел на стоянку перед рестораном, вызвал такси. Четвертый был невдалеке. Тоже вызвал машину. Они уехали с разницей в две минуты.

…Отдав приказ сворачивать наблюдение, Очалов вытер лоб:

— Наружного наблюдения не зафиксировано.

— Сергей Николаевич, передай мою личную благодарность твоим ребятам, — сказал Алдонин. — Отработали на «отлично». Иван Тимофеевич, диск срочно в обработку…

— Будет сделано, — ответил Мошкович.

Адмирал обратился к Горчакову:

— Твое мнение, Николай Иванович: Мечик — предатель?

Начальник особого отдела молчал.

12 мая, четверг

Предместье Будапешта, Гёдёлё

21.33 (GMT+1)

Вечер был тих. Из открытого окна доносилась классическая музыка. Строгая печаль Гайдна казалась тягостной и безысходной. Особняк светился окнами первого этажа. Мирный дом, в котором хозяин проводит вечер в компании великого австрийского композитора. Движения в окружающих кустах не заметно.

Гёза убрал прибор ночного видения.

— Если они там, то неплохо умеют маскироваться.

— Это несложно, — ответил Шандор.

До особняка оставалось метров семьдесят, шоссе и забор. Они укрывались в кустах на другой стороне дороге.

— Тебе нельзя идти. Мой нос говорит: там засада, — сказал Гёза. — Что так срочно понадобилось князю?

— Его запугали. Угрожали порезать на куски. Старик не выдержал и сдался.

Гёза почесал лохматую бороду:

— Выходит, ты думаешь, что тебя ждут?

— Уверен, — ответил Шандор. — Как еще узнать место и время моего появления.

— Зачем идешь?

— Иранцы могут сильно помешать в конце операции. Если они вышли на князя, в покое не оставят.

— Всех? — Гёза сделал движение пальцем вдоль горла.

Шандор рассматривал особняк.

— Другого выхода нет.

— Почему не дал подготовиться? У меня ничего нет, кроме этого… — Гёза толкнул прибор ночного видения.

— Ты бы притащил базуку, ручной пулемет и ящик гранат…

— А как иначе!

— Скрытно. Без шума. Чтобы соседи не вызвали полицию. И чтобы князя не хватил сердечный приступ. Он должен лично встречать гостей аукциона. Нам еще убирать пять-шесть трупов…

Гёза подал плечами:

— Уверен в своих силах? Ты же ранен…

— Для рукопашного боя быстрые перемещения не так важны… — Шандор вынул из-за шиворота нож десантника, развернул клинком назад. — Пора…

Гёза придержал его:

— Мой лейтенант, разрешите обратиться…

— Слушаю, сержант.

— Разрешите пойти первым. Я им не нужен. Стрелять в меня не будут. Наверняка попробуют взять. У вас будет фактор внезапности, атакуете их с тыла. Это разумно и просто. К тому же отвлеку силы не меньше двоих иранцев.

Шандор обдумывал недолго.

— Спасибо, друг, — он крепко сжал руку Гёзы. — Ты не обязан так рисковать.

— О чем тут говорить… Я тебе жизнью обязан. Иногда надо отдавать долги…

— Тогда, сержант, исполнять.

— Есть исполнять, мой лейтенант…

Гёза появился из кустов, как призрак. Оглянувшись, пересек шоссе и открыл калитку. Мощеная дорожка привела к входной двери. Гёза нажал кнопку звонка. Внутри раздался солидный звон. Послышались шаркающие шаги. Створка открылась. На пороге стоял князь в домашнем халате и уличных ботинках. В руке у него дрожал бокал, полный виски. В другой свисал большой кусок пиццы. Польфи был пьян. Пьян глубоко и окончательно. Лицо расплылось в мокрой улыбке.