Ее андалузский друг - Александр Содерберг

— Отверни зеркало.

Прошло несколько секунд, прежде чем тот врубился. Затем он протянул руку и отвернул зеркало, висевшее на переднем стекле.

Некоторое время они ехали вокруг квартала. Мужчина держался на удивление спокойно.

— Давай сюда бумажник.

— Я полицейский, — пробормотал тот, словно спросонку.

— Как звать?

— Ларс.

— А дальше?

— Винге.

Йенс приставил дуло к его голове за ухом:

— Бумажник.

Бумажник лежал на приборной панели. Ларс потянулся за ним, затем повернул руку назад, чтобы Йенс мог его взять.

— Телефон…

Ларс отдал ему свой мобильный телефон. Йенс запихнул все в карман. Затем потребовал отдать оружие, которое разрядил — магазин тут же спрятал в карман, а пистолет бросил на пол.

— Куда мы едем?

— Просто прямо.

Ларс повиновался. Йенс, лежавший под задним сиденьем, не мог видеть, куда они едут.

— Кто ты? — спросил Ларс.

Йенс не ответил.

— Почему ты предупредил меня?

— Заткнись.

Около четверти часа они кружили по улицам, пока Йенс не приказал ему остановиться.

Ларс приблизился к тротуару и остановил машину. Йенс потянулся вперед и вынул ключи из зажигания.

— Сиди и смотри вперед, — буркнул он и, оставив Винге с тысячей вопросов в голове, покинул «Сааб» и скрылся в густой растительности какого-то сада.

Оказавшись вне зоны видимости, Йенс остановился и огляделся. Они снова вернулись в то место, где жила София. Ее дом находился всего в двух кварталах. Полицейский просто тупо ездил по кругу.

Йенс быстро добрался до своей машины, припаркованной на площади. Ему хотелось поскорее уехать прочь — он не имел никакого желания столкнуться с Гектором или Ароном. Плюхнувшись за руль, он повернул к заезду на трассу, достал из отвоеванного бумажника удостоверение личности. Полицейское удостоверение: Ларс Винге. Он посмотрел на фото — да, тот самый парень. Засунув удостоверение обратно в карман, вытащил телефон и стал просматривать телефонную книгу. Обнаружил несколько контактов: Андерс, Доктор, Гунилла, Мама, Сара… на этом список заканчивался. Невероятно бедная записями телефонная книга! Йенс посмотрел последние набранные номера и принятые вызовы. Ларс не много пользовался своим телефоном — только несколько звонков некоей Гунилле. Тогда Йенс перешел на неотвеченные вызовы — три пропущенных звонка от Сары и два от неизвестного абонента.

Проезжая по мосту Стоксундсбрун, Йенс открыл окно и выбросил магазин с патронами и ключи от машины в воду через перила моста.

Альберт оставил их вдвоем, удалившись в гостиную.

— Какой у тебя замечательный сын, — сказал Гектор. Затем он стал говорить о том, как важно еще в молодости научиться правильно относиться к миру — а дальше все само встанет на свои места. Он сравнивал Альберта с самим собой.

София прервала его:

— Гектор, я хочу попросить тебя уйти.

Он не понял:

— Ты хочешь, чтобы я ушел?

Она кивнула. Он вглядывался в ее лицо, пытаясь прочесть в нем что-то.

— Почему?

— Потому что я так хочу. И я прошу тебя больше сюда не приходить.

Гектор разглядывал ее, наморщив лоб и сжав руки.

— Хорошо, — проговорил он наконец, стараясь делать вид, что ее слова не произвели на него сильного впечатления. Потом поднялся, но вместо того, чтобы уйти, остановился у края стола. — Не знаю, в чем я провинился.

София избегала встречаться с ним глазами.

— Ты ни в чем не провинился. Просто я хочу, чтобы ты ушел.

Судя по всему, он расстроился, но не стал устраивать сцен — позвонил по телефону, сказал пару слов по-испански и вышел из дома. К воротам подъехал на машине Арон.

Она еще долго сидела у стола — время остановилось.

— Мам, ты решила умереть в одиночестве?

Сын с разочарованным видом вернулся в кухню и сел напротив нее. Она не ответила — поднялась и стала убирать со стола.

— Чего ты боишься?

— Я не боюсь, Альберт. Просто это моя жизнь, и я сама решаю, чего я хочу, а чего нет. Ты понял?

Она слышала, как жестко и неискренне звучит ее голос.

— А кто он все-таки?

— Я же тебе говорила.

— А по-настоящему?

И снова София не ответила. Более всего на свете ей хотелось сказать: «Альберт, милый, ради бога, помолчи! Они слышат каждое наше слово!»

Однако вместо этого она лишь молча указала пальцем в сторону гостиной, словно желая выгнать вон непослушного ребенка. Альберт был слишком взрослым для такого наказания — даже не понял, что она имеет в виду. Он молча вздохнул, поднялся и вышел из кухни.

София вылила шампанское в мойку.

Квартира напоминала старый склад — открытая, большая, по-спартански обставленная, с колоннами, поддерживавшими относительно высокий потолок. Харри проживал в мансарде на Кунгсхольмене. В этой старой обшарпанной квартире он обитал с тех пор, как Йенс познакомился с ним, — лет пятнадцать, не меньше. Харри был самоучкой и всю свою жизнь проработал частным детективом. В семидесятые и до середины восьмидесятых он действовал в Лондоне, а затем по каким-то загадочным причинам решил вернуться домой.

Харри только что проснулся и бродил по большому открытому пространству квартиры в войлочных тапочках и клетчатом халате. Его редкие волосы торчали на голове ежиком — их хозяина это нисколько не заботило.

— Кофеварка включена, но придется подождать, потому что я забыл обработать ее средством для снятия накипи.

Голос Харри звучал шершаво и хрипло, словно ему нужно было прокашляться.

Электрическая кофеварка в кухонном уголке тревожно шипела и булькала. В комнате было включено четыре компьютера. Харри перебрался к ним, почесал голову.

— Ну что там у тебя? — Он кашлянул.

Они уселись на стулья перед рабочим столом.

— Удостоверение и телефон.

Харри протянул руку:

— Давай удостоверение.

Йенс положил в ладонь Харри полицейское удостоверение Ларса Винге. Харри долго разглядывал его, поворачивая то так, то эдак. Поднес к свету лампы, стоявшей на полке позади мониторов.

— Настоящее, так что парень и впрямь полицейский. Ты его лицо разглядел?

— Сбоку, но на фотографии он.

Харри зевнул и начал стучать по клавишам, поглядывая на документ.

— Как ты все это добыл? Ты вроде говорил, что просто пофоткаешь.