Война - Алексей Рудаков

— Да пошёл ты! — я отрубил связь.

— Если с той стороны идёт цепь Сайдов — не вывернемся. — покачал головой Грей: — Сквозь них мы прорвёмся, плёвое дело, но они сигнал передадут и нас на подъёме с планеты перехватят. Даже если в прыжок попробуем уйти — выхватят.

— Угу, — я мысленно прикинул манёвр ухода в гипер. Для прыжка нужно было подняться хотя бы на пару — тройку километров над поверхностью планеты, затем выбрать направление прыжка — а, по моему опыту, зачастую именно это направление было перекрыто самой планетой и уход из системы происходил в три этапа — выход на сверхскорость, отлёт от планеты на пару десятков световых секунд, и, собственно — сам прыжок из системы. Имея крейсер, корветы, десятки Сайдов и тучи беспилотников, не говоря уже о том, что в группировке Крейсера должны были быть и иные типы кораблей, шанс удрать становился просто призрачным.

Оставался только один вариант.

— Экипаж! Все! Ищем внизу — где спрятаться можно. Жанна! Ты после посадки, отрубить всю электронику сможешь? Что бы их сканеры просто кусок металла засекли?

— Смогу, — не раздумывая подтвердила она: — Правда скафандры надеть придётся — я всё вырублю — и реактор. Учти — его потом поднимать час буду.

— Идёт, — я кивнул: — Тогда все ищем нычку, снижаемся и гасим оборудование. Часов пять — семь и в скафандрах пересидим.

Поиски подходящего места заняли весьма продолжительное время — просто кратер или расселина нам не подходили — любой более-менее въедливый наблюдатель обязательно бы заинтересовался металлическим пятном на поверхности планеты — я бы точно заинтересовался бы, а считать наших преследователей глупее себя я не мог, повода они такого мне не давали. Нам нужна была расселина или кратер с расположенным рядом, или в нём выходом металлической руды. Одно дело — одинокое металлическое образование посреди поверхности — это подозрительно и, совсем другое дело, когда среди выхода металлической руды окажется кусочек чистого металла. Может это особо чистая жила пробилась на поверхность? Отметим на карте — пусть потом геологи разбираются, и полетим дальше, нарушителя искать. А может и совсем не отметят — махнут рукой — некогда, да и зачем чужую работу делать? Вот на такое развитие событий я и рассчитывал.

По этой причине нам пришлось отказаться от почти десятка кратеров и штук трёх расщелин — рядом с ними не было даже и намёка на выход металла.

В конце концов удача нам улыбнулась — впереди, справа от нашего курса, появилась горная цепь, рассечённая глубоким и извилистым каньоном, от которого в стороны, как ветви от ствола дерева, отходили неглубокие трещины — и одна из таких веток, рассекая поверхность планеты, обнажала небольшое месторождение железной руды.

Я направил корабль туда, сбрасывая скорость и надеясь, что мы оторвались от Корветов на достаточное расстояние, чтобы успеть спокойно приземлиться и заглушить все системы.

Но то ли я слишком долго возился с посадкой выбирая ровную площадку посреди нагромождённых обломков, то ли преследовавшие нас пилоты тоже перебросили всю энергию на движки — в общем они появились на обрезе радара как раз в тот момент, когда наши посадочные опоры коснулись поверхности планеты.

— Жанна! — заорал я, едва стих шум двигателей: — Руби всё нахрен, пока не засекли!

Бортинженер кивнула и ожесточённо защёлкала переключателями на своём пульте.

— Внимание! — она обвела всех нас взглядом: — Вырубаю реактор, воздуха в кабине хватит минут на десять — переодевайтесь!

Сказав это, она глубоко вздохнула и что-то нажала на своём пульте.

В следующий миг мой корабль — умер.

На корабле всегда что-то происходит — даже если он стоит в доке на Станции. Жужжат моторы вентиляции перегоняя воздух сквозь фильтры. Тихо шуршат технические жидкости, прокачиваемые по трубам-венам корабля, попискивают различные электронные модули. Всё это создаёт привычный и незаметный шум живого корабля.

Её нажатие неведомой мне кнопки, перечеркнуло эту жизнь. По кораблю растекалась тишина смерти, превращая его из полного жизни и сил творения людей, в безжизненный кусок сплавов, пластика и жидкостей. Я поёжился, ощутив, как из меня — из моего корабля, давно ставшего моей частью, уходит движение, называемое жизнью.

— Чего завис, — толкнул меня Грей: — Скафандр надевай, сейчас воздух кончится — углекислота растёт.

Переодевание заняло у нас не более трёх минут — опыт пользования скафандрами был у всех. Облачившись в них, мы, не сговариваясь, подошли к лобовому иллюминатору и уставились вверх — там, в высоте, вот-вот должны были появиться наши преследователи. При посадке мне пришлось развернуть корабль и сейчас он стоял наискось, относительно нашего предыдущего курса, отклонившись от него влево, градусов на тридцать, примерно. Высокие стены рукава каньона скрадывали обзор, оставляя для нашего наблюдения только небольшой кусок мутного неба над нами.

— Я поставила радар в пассивный режим, — сообщила нам Жанна: — Часа на два хватит — запитала от аккумуляторов. Сигналов мы не издаём, только слушаем. Больше двух слушать не сможем — остатка энергии только-только на запуск реактора хватит.

Я кивнул, соглашаясь с её решением — оставаться совсем слепыми никак не хотелось.

— Смотрите, — Клён, привлекая наше внимание показал на экран радара. По нему ползли три отметки — все три сильно левее нас. Одна шла по самому левому обрезу экрана радара, другая, немного отстав от первой, должна была пройти в паре километрах от нас, а третья, только что вывалившаяся на низ экрана, имела все шансы пройти практически над нашими головами.

— Тишина! — я повёл рукой, призывая всех замолчать. Кто его знает — что на этих Корветах стоит — ещё услышат наши разговоры — шли-то они всего в паре — полутора километрах над поверхностью.

Внезапно пол рубки под нашими ногами вздрогнул. Потом ещё раз — сильнее. Кто-то дёрнул меня за рукав — это был Грей. Он растопырил указательный и средний палец и показал ими сначала себе на лицо, а потом повёл ими к радару.

Там — от отметок кораблей отделялись белые маркеры, подобные тем, что мы видели, когда Корветы сбрасывали отработанные ускорители. Белые точки медленно спускались к поверхности и, в момент их касания с поверхностью, пол под нашими ногами вздрагивал.

Мины! — догадался я. Они используют мины как бомбы, равномерно засеивая ими пространство где они потеряли наш сигнал.

Пол снова вздрогнул — на сей раз гораздо сильнее чем прежде. Отставший корабль так же присоединился к бомбометанию, следуя примеру своих товарищей. Я плюхнулся в кресло, предварительно ткнув рукой в товарищей и показав им на свободные места. Третий должен был пройти практически над нами и, при наличии у пилота везения, он мог получить желательный ему результат в виде наших обломков, рассеянных по этому каньону.

Пол снова вздрогнул, и я похвалил себя — если бы мы продолжали стоять на ногах, то гарантированно бы попадали на пол.