Проклятый - Эмили Болд

Он наблюдал, как Сэм засунула кинжал в сумку и зажала ее под мышкой, прежде чем перейти к свертку. Пейтон старался держать свои слабеющие чувства в тайне, передавая ей перевязанный сверток.

– Вот, это подарок. Ты… я имею в виду… ты уже знаешь, что с этим делать, думаю, – с трудом выговорил он. И когда Сэм, улыбаясь, сунула палец под кожаный ремешок, чтобы расстегнуть его, он положил свои руки поверх ее, хотя от боли ему хотелось тут же отдернуть их назад.

– Нет, mo luaidh. Не заглядывай внутрь, пока не окажешься дома, – попросил он.

– Ну ладно. Хоть я и ненавижу, когда меня так мучают, – растроганно сказала Сэм, сунула сверток в сумку и прижалась к его губам в поцелуе.

Пейтон уже не чувствовал этого.

– Ты должна уйти! – настаивал он.

Где-то в его памяти еще осталось знание того, каким должен быть поцелуй, так почему же он не мог его почувствовать? Но даже отчаяние, грозившее охватить его, было лишь слабой тенью настоящего чувства.

– Иди! Тебе пора!

Глаза Сэм наполнились слезами, когда он повел ее обратно к камню.

– Ты помнишь, что ты сделала, чтобы прийти сюда? – спросил он.

Сэм нахмурилась. Она коснулась камня, опустившись на корточки.

– Я… хм… я наклонилась к камню, потому что у меня что-то выпало из рук, – объяснила она и повторила движение. Потом я увидела имена, и я задумалась, могут ли они иметь какое-то отношение к легенде о пяти сестрах.

– Легенда. Ты говорила об этом раньше, но я не поверил. Она привела тебя сюда? Значит, это место действительно такое магическое, как говорят люди, – заметил Пейтон, отодвигая в сторону несколько веток розовых кустов, обвивавших камень.

– Да! Вот оно! – воскликнула девушка и схватила его за руку, прежде чем он успел пораниться о шипы. Потом она подняла глаза, и глаза ее засияли, словно она разгадала какую-то тайну. – Должно быть, все произошло именно так, – взволнованно пробормотала она и теперь сама погладила цветы. – Я помню, что поранилась о розовые шипы. Мой палец кровоточил. Думаешь, это что-то значит? – она приподняла подол юбки и достала его кинжал. Он уже скучал по нему в бою.

– Сейчас узнаем, – сказал Пейтон, подтолкнув Сэм ближе к камню. Она отпрянула, когда он схватил ее руку с кинжалом.

– Подожди! – Сэм стала белой как мел. – Я… я не могу уйти. Я не могу оставить тебя, Пейтон! Я… что, если я опоздала. Жизнь без тебя… я не выдержу этого!

Ее слезы еще несколько часов назад разбили бы ему сердце.

– Я останусь с тобой, – прошептала она, отступая на несколько больших шагов от камня, чтобы придать больше значения своим словам.

Как бы ему ни хотелось до проклятия услышать, что она скажет именно это, сейчас он не мог допустить, чтобы она осталась с ним. Жестко, но честно он описал ей то, что чувствовал:

– Сэм, ты должна уйти, потому что ты не можешь мне помочь. Мне не нужна твоя любовь, я больше не чувствую твоих поцелуев, и твои прикосновения причиняют мне боль. Я забыл, каково это – любить тебя. Человек, которым я был, исчез, но я знаю, что он хотел, чтобы ты была в безопасности. Так что уходи, потому что я больше не могу быть так близко рядом с тобой.

Он нежно, но решительно повел Сэм обратно к камню и на прощание приложил ее руку к сердцу. Боль, которая пронзила его при этом, была для него желанным наказанием за его поступки и была гораздо лучше, чем пустота, которую он начал ощущать.

– Жизнь за тебя, mo luaidh, – прошептал он приветствие, которым обычно обменивался с Кайлом.

Он говорил правду, я видела это в глубине его глаз, которые казались странно пустыми. Я позволила своему взгляду блуждать по его лицу, запечатлеть в себе его прекрасные черты, и хотела бы еще раз поцеловать его. Вместо этого я быстрым движением схватила его руку, державшую кинжал, потянула его за рукав к камню.

– Жизнь за тебя, Пейтон, – ответила я ему, прежде чем боль затопила мой разум.

Сверкающая белизна.

Опять этот всепоглощающий блеск.

Ничего.

Только тот неизмеримый свет, который пронизывал меня насквозь, превращая мою кожу в раскаленную белизну, наполняя мое сердце огнем и переполняя мое тело. Мой разум затуманился.

Я упала. Почувствовала, как мой дух отделился от тела, и оба бесцельно блуждали вокруг. Там не было ничего. Ни прошлого, ни будущего. Только горящие качели, которые несли меня в бездонную, наполненную светом бездну. Ледяной кулак, разрывающий меня на отдельные лучи света.

Изо всех сил я старалась думать о любви, которая привела меня сюда, но мой разум больше не существовал.

Все было таким ярким, таким сияющим, ни одна мысль не пронизывала этот поток света, ни одно чувство не доходило до меня.

Но я старалась держаться за любовь, ориентировать на нее свое пылающее бытие, иначе сияние грозило разорвать меня. Я разрываюсь из-за струящегося из меня света.

– Bas mallaichte!

Холодный пот выступил на лбу Шона. Он разорвал рубашку Пейтона и уставился на его грудь. Когда он приложил руки для реанимации Пейтона в середину его груди, он проклинал Натайру Стюарт.

– Будь я проклят, если позволю тебе забрать еще одного брата, ведьма! – закричал он.

Его слезы падали на неподвижную грудь Пейтона, в то время как он снова и снова пытался заставить сердце продолжать биться.

– Если ты сейчас оставишь меня одного, Пейтон, тогда…

– Тогда что? – спросил дрожащий голос позади него.

Шон замер, медленно развернулся и осел на землю.

Ему понадобилось мгновение, чтобы ответить:

– Тогда, клянусь тебе, Сэм, – я убью его!

Мокрое от слез лицо Шона, его красные глаза и безжизненная фигура Пейтона на земле забрали мои последние силы, и я опустилась на мокрую листву.

Я была жива! Я действительно вернулась, но никогда еще не была в таком отчаянии.

Рыдая, я припала к груди Шона, который оттолкнул меня от себя и схватил за плечи.

– Сэм! – решительно воскликнул он, вытирая слезы со щеки. – Скажи, мы можем его спасти? Я знаю, что ты была там, но нашла ли ты способ добраться до крови?

Словно в трансе, я кивнула и подала ему сумку.

Он вырвал ее у меня из рук и лихорадочно высыпал содержимое на пол рядом с Пейтоном. Когда он потянулся за свертком, я опередила его.

– Нет, не это! Там, обернутый в кожу, кинжал, который Натайра вонзила в сердце своей матери. На нем кровь Ваноры, – объяснила я, прижимая мягкий сверток к груди.