Господин барон - Михаил Дулепа
Шрифт:
Интервал:
из воззвания Верховного Магистра к членам «Ложи Золотой Тьмы»
Гравшайн встретил нас привычно хмурым небом и легким дождиком. Элепар тут же распрощался, даже не заезжая во двор, так что я шел по улице к воротам в смешанных чувствах — приятно вернуться в какой-никакой, а все-таки собственный дом, да и поездка выдалась забавной, но вот впереди опять будут какие-то проблемы, требования, странные люди и все прочее, что прилагается к древним замкам. Впрочем, черт с ними, с проблемами, расплююсь как-нибудь! Или вообще на утро оставлю. Барон я или нет? А значит устрою-ка пир с верной дружиной!
Эгельберт ждал меня у ворот, такой же хмурый, как все вокруг.
— Год даг, господин барон.
— Можно менее официально, старина. Или у нас что-то случилось? Впрочем, конечно у нас что-то случилось. Надеюсь, замок еще не захвачен?
— Нет, утренняя осада прошла удачно, мы опять победили.
— Славно! Ну так что же такого скверного?
— Город посетил барон Элиг фон Кустхив. К несчастью, произошел инцидент…
Мы подходили к главной башне, вокруг было странно тихо. Впрочем, от этой мелкой мороси с неба и мне хотелось спрятаться поскорее. Не дождь, а какое-то издевательство над психикой. Хоть самому себе выписывай наряд на кухню, к горячим печам!
— Что за инцидент?
— Миллер, тот, что владелец магазина у поворота к замку, слегка обиделся на высказанное к нему требование, после чего непочтительными словами и действиями вызвал… возмущение барона. В соответствии с требованием благородного лица лавочник был задержан. Сейчас он находится в камере замковой тюрьмы, так как фон Кустхив приговорил простолюдина к должной каре и передал его в ваши руки для свершения правосудия.
— Что, сам не мог, чтоли?
— Он воспользовался случаем передать обвиняемого вам. — Голос фон Шнитце был странным. — Во-первых, подсудимый гравштайнец, а во-вторых вы, как старший из баронов страны, можете и обязаны защищать интересы других баронов, пользуясь правом «защитника по слову».
— Ладно, давайте на суд его, будем оправдаловку выправлять.
— Суд уже проведен, бароном фон Кустхив.
— Тогда на дополнительное рассмотрение дела, чтобы помиловать. Или нет, я его на неделю в общественные работы запрягу, а то уже третья жалоба!
Я с облегчением кинул на кровать сумку, повернулся к двери. Управляющий стоял все так же опустив голову и нервно подергивая манжеты.
— Помиловать осужденного можно лишь на рассвете следующего дня.
— Что? Ах да, помнится, вы говорили уже что-то такое. Тогда суньте старого скандалиста в камеру, пусть до утра посидит, подумает над своим антиобщественным поведением. Не забудь подушку и нормальное одеяло ему принести.
— Александэр… господин барон… Приговор по Правде Эсков приводится в исполнение до заката того же дня.
До заката… суд уже был. Барон. Простолюдин. Несколько частей головоломки с щелчком соединились воедино, а в следующий момент я сгреб старика за ворот и прошипел ему в лицо:
— Ты предлагаешь мне казнить человека?!
— Так гласит закон… Александэр, я не знаю, что делать!
— К черту такие законы!
— Его принимали наши предки.
— К черту и предков! Сделаем исключение!
— И как скоро кто-то решит, что можно сделать исключение для себя? Закон это внутренняя потребность, подтвержденная опытом и принятая как правило. Закон это то, во что мы верим.
Он отводил глаза, но фраза была слишком знакомой, чтобы возражать. Отпустив управляющего я подошел к окну. До заката оставалось еще часа полтора. Вот же!
— Как это вообще возможно?
— Видите ли, Александэр, наши законы принимались в короткие времена свободы, случавшиеся, увы, очень редко. И в такие мгновения…
— Вы оттягивались за все прошедшее.
— Можно и так сказать. — Голос у него был тоскливым. — Закон «О праведном суде» был принят фольксраатом по совершенно конкретному поводу, когда один из баронов пользуясь поддержкой очередного захватчика слишком откровенно пользовался своими правами.
— И сколько человек о нем помнят?
— Пожалуй, только историки. Тот период освобождения продлился меньше полугода и под действие закона попал единственный человек, именно тот, против кого он и принимался.
— И кто же это у нас такой памятливый?
— Не знаю, Александэр. Вы придумаете что-нибудь?
Я промолчал. Итак, один из моих горожан приговорен к смерти за непонимание политического момента. Барон-скотина воспользовался своим правом спихнуть на меня приведение приговора в исполнение, формально он даже прав — а то, что исполнить придется мирного, хоть и желчного, старикана, это дело второе. По закону все правильно.
Верю ли я, что фон Кустхив не знал что творит?
— Где эта сволочь?!
— Он уехал сразу, как только прибыли стражники сэра Ульфрика, но успел при свидетелях провести суд и процедуру передачи подсудимого старшему из баронов земли Эсков. Вам.
— Напакостил и смылся, гад. Есть варианты отложить казнь?
— Увы, я не нашел. Я звонил вам, возможно, мы бы за день успели что-то сделать, но не смог дозвониться.
— Я отключил телефон, пока разговаривал с де Нюи, а потом просто забыл о нем. Но вы-то почему… ну хотя бы не устроили побег?!
— Мы ждали вас, господин барон.
— Ждали они! Ждуны хреновы… — Я еще раз перебрал возможности и без надежды переспросил: — Дело зарегистрировано?
— В мэрии и в бумагах полицейского участка.
Оставалось лишь выругаться. Идиотская ситуация, когда эски, считавшиеся у окружающих народов людьми недалекими и, скажем прямо, слегка повернутыми на обычаях и законах, сами себя загнали в состряпанную кем-то ловушку и оправдали это мнение. Все правильно, все по закону. Пусть и против здравого смысла. Как и вся эта история с отделением и возвращением старых обычаев… обычаи? Обычаи!
— Так, стоп! — Я судорожно кинулся к шкафу, куда забросил все нанесенные фон Шнитце старые книги и свитки… ну было же тут что-то, было? Должно быть! Не в книжке, а именно в этих бумажонках, что подсовывал мне управляющий для пущего понимания духа нации, я видел что-то такое… это? нет… Да!
— Вот! Сказано, что согласно обычая приговоренный может читать молитву, пока палач готовится и свершить казнь можно лишь когда он завершит!
— Это лишь указание, а не…
— Молчать! Повелеваю — поставить под виселицу и пусть читает до самого утра! Не сметь прерывать общение с господом!
— Господин барон, не слишком ли это жестоко? Миллер слишком стар, он не простоит ночь. Ожидание смерти страшней самой смерти…
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!