Дневник его любовницы, или Дети лета - Карина Тихонова

Теория относительности Эйнштейна стала моим верным спутником.

Я с трудом взгромоздил авоську с пакетом на стол, упал на диванчик и отдыхал минут пять. Потом вытащил пакет, отрезал ножницами треугольный край и налил в стакан немного сока.

Жадно выпил его и снова упал на диван.

Проходила минута за минутой, но долгожданный подъем сил не приходил.

Я налил в стакан еще немного жидкости. Выпил ее и поставил стакан на стол. Прислушался к себе.

Никакого результата.

— Все, — сказал я вслух. — Это конец.

Сок больше не мог вернуть меня к жизни!

Я уложил голову на стол и несколько минут просидел в таком положении.

Вот мы и добрались до конечной точки нашего путешествия. Жизненные силы на исходе. Мне остается только одно: лечь на диван и дождаться прихода смерти.

Я на четвереньках добрался до кабинета и упал на диван. Перед закрытыми глазами развевалась серая рваная пелена.

Сколько я лежал в этом мертвом оцепенении? Не знаю. Я больше не смотрел на часы. Мне было страшно.

Через какое-то время я все же пришел в себя. С трудом разомкнул веки, оглядел комнату, которая плавала в непроглядном тумане. Левая рука соскользнула с дивана и упала на пол, ударившись обо что-то твердое.

Я с трудом повернул голову и увидел пакет с соком, стоявший возле дивана на полу.

Рядом с пакетом стоял наполовину полный стакан.

Я удивился.

Интересно, как мне удалось притащить с кухни такую тяжесть?

Я попробовал порыться в архивах памяти, но так царил такой ужасающий беспорядок, а у меня было так мало сил, что разобраться я не смог.

Оставил вопрос не выясненным до лучших времен, протянул слабую руку и взялся за стакан. Донес его до рта и сделал несколько торопливых жадных глотков.

Сок расплескивался и проливался на пол и кожаное покрытие дивана, но мне удалось выпить большую часть.

Я допил до дна, разжал пальцы и выронил пустой стакан. Он с глухим стуком упал на коврик возле дивана и откатился в сторону.

Я лежал на спине и смотрел в потолок.

Через минуту люстра внезапно обрела четкие ясные контуры, а туман, наполнявший кабинет, развеялся.

Я ощутил непривычную ясность головы и приподнялся с дивана.

Ура!

Не знаю, надолго ли, но на какое-то время я стал почти нормальным человеком. И могу сделать то, что мне хочется сделать больше всего. Дочитать историю, записанную в дневнике моего прадеда.

Любопытство — одно из самых мучительных человеческих чувств. Я понимал, что конец мой близок, но мучило меня совсем не это. Мне хотелось знать, чем закончилась история поздней любви моего прадеда к странной девушке по имени Сандра.

Я должен успеть дочитать дневник до конца.

Я дошел до своего стола почти без всякого усилия. Сел на стул, открыл дневник на заложенной странице и продолжил чтение.

01.06.05.

«Сегодня Елагина с дочерью переезжает на свою дачу. Я очень хотел приехать к ним немедленно, и удержал себя от этого с большим трудом. Конечно, это был бы в высшей степени неприличный поступок. Нужно выждать хотя бы неделю.

Нужно-то нужно, но где взять силы, чтобы прожить еще семь дней, не видя ее?»

06.06.05.

«Прошло шесть дней. Дольше терпеть не было сил, и я поехал к Елагиным. Генеральша откровенно удивилась, увидев меня. Мне показалось, что она не только удивилась, но еще и немного рассердилась. Анна Ильинична наверняка понимает, чем объясняются мои неприлично частые визиты. Визиты женатого человека, не способного предложить ее дочери ничего достойного.

— Вы у нас частый гость, — сказала Анна Ильинична с заметным намеком.

Я принял этот удар так покорно, как только мог.

— Хотел посмотреть, как вы устроились, — ответил я. — Может быть, вам нужна помощь? На новом месте всегда возникает тысяча неудобств…

— Благодарю вас, — прервала меня генеральша. — Господин Загурский помог нам с переездом.

Я прикусил губу, чтобы не застонать.

— Могу я засвидетельствовать свое почтение Александре Викторовне? — спросил я.

— Ее нет, — холодно ответила генеральша. — Господин Загурский пригласил их с Любочкой покататься на лодке. У нас гостит Любочка Менделеева, — объяснила генеральша. — Они с Сандрой очень подружились.

— Могу я дождаться их возвращения? — спросил я.

Генеральша нахмурилась.

— Что это вы, Николай Антонович, никак не познакомите меня с вашей женой? — спросила она вдруг.

Я смотрел на нее и не мог ничего сказать.

— Слышала, что она прекрасная женщина, — продолжала Анна Ильинична безжалостно. — И очень красивая, как все говорят…

Она пытливо посмотрела на меня.

— Да, — ответил я с трудом. — В молодости Лиза была замечательной красавицей. Она и сейчас все еще хороша собой.

— Рада за вас, — сказала генеральша. — Сколько лет вашему сыночку?

— Пошел шестой, — ответил я.

— Вы счастливый человек, — заметила генеральша. — Красивая жена, здоровый сын, успешная карьера… Чего еще может желать мужчина?

Я промолчал.

— Надеюсь, вы со мной согласны, — настаивала Анна Ильинична.

— Вполне, — ответил я, наконец.

— Прекрасно. В таком случае, надеюсь, в следующий раз вы привезете с собой вашу жену.

И она посмотрела на меня так многозначительно, что я понял: без Лизы вход к Елагиным мне заказан.

Пришлось откланяться.

У меня мелькнула мысль дождаться возвращения Сандры с прогулки прямо на набережной. Но потом я представил себе, как унизительно будет выглядеть мое возвращение на дачу к Елагиным, и отказался от этой мысли.

Ставить себя в унизительное положение перед господином Загурским мне не хотелось вдвойне.

Вернувшись домой, я сказал жене:

— Генеральша Елагина просит меня познакомить ее с тобой.

— Елагина? — переспросила Лиза. Она сидела в кресле и читала французский роман. — Кто это?

— Я познакомился с ней в Шахматово, у Блоков, — ответил я небрежно. — Она их дальняя родственница.

Лиза отложила книгу и посмотрела на меня. Отчего-то под ее взглядом я покраснел. Мне пришлось отвернуться.

— А почему ей хочется познакомиться со мной? — спросила жена.

Я пожал плечами. Не мог же я сказать ей правду!

— Она слышала о тебе много лестного, — сказал я.

— Вот как! — заметила Лиза.