Перстень на пальце - Валерий Александрович Пушной

врет! Все совсем не так! Это все из-за нее! Во всем виновата она! Только она одна!

Повернувшись к Ольге, вдова вдруг ударила ее рукояткой пистолета, опрокинула на пол и стала гневно безжалостно избивать ногами, выбрасывая из горла захлебывающиеся звуки:

— Не верю! Ни одному слову не верю! Дрянь! Это ты, дрянь, виновна! Это все из-за тебя!

Отец двумя руками сзади обхватил дочь, отнял пистолет, прижал ее к себе. Но она продолжала биться в его руках, выкрикивая:

— Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!

— Не марай об нее руки! — удерживая дочь, говорил отец. — Много чести для шлюхи! Ты только скажи, парни прямо сейчас отправят ее на тот свет!

Постепенно успокоившись, она повернулась лицом к отцу, прижалась к его плечу, и из ее глаз вытекли две маленькие слезинки, после чего глаза снова стали сухими и отчужденными. Он молча замер над нею, обнимая. Наконец, она отстранилась, сухо сказала:

— Не тронь ее! Я сама решу, как поступить с нею! — минуту помолчала и добавила. — Ты все-таки убил его. Я так и предполагала. Но ведь ты обещал, что не тронешь его.

— Не верь ей, доченька! — вновь попытался оправдаться отец. — Все было совсем не так, как она здесь наговорила.

— Какая разница? — пожала она плечами и, отрешенная, пошла к двери, но у двери вдруг встрепенулась, посмотрела на охранников, с угрозой произнесла. — Если с нею что-нибудь случится, вы — трупы! — она хорошо знала своего отца и сказала это скорее для него, нежели для охранников, потому что понимала, в этих обстоятельствах Ольга могла не дожить до утра: отец всегда убирал ненужных свидетелей.

Ночь вошла в свои права, когда сон Хозяина потревожил посторонний шум. Он спал один в огромной спальной комнате. Ему снились кошмары. Вокруг рекой текла кровь. В ногах у него стоял Латаев, грозил ему пальцем и говорил, что приготовил ему сухое местечко возле себя. Кесков тоже приглашал к себе, говоря, что рядом с ним место удобнее. Убитые окровавленные охранники, свидетели убийств Андрона и Андрея, гурьбой кружили вокруг него и твердили одно слово: пора, пора, пора. Душа Хозяина стремилась вырваться из этого ужаса, но запутывалась все больше в ночном кошмаре, как в паутине. Шум раздался в дверях спальни. Хозяин вздрогнул, чувствуя, как весь вспотел от ночного ужаса и обрадовался, что это был сон. В темноте услышал едва уловимый щелчок выключателя. Свет ударил по глазам. Огромная люстра под потолком загорелась всеми цветами радуги. Хозяин ладонью прикрыл глаза. Когда открыл, увидел перед своей кроватью дочь. Удивился:

— Ты? Что-нибудь случилось?

— Случилось, папа! — сухо с надрывом ответила дочь.

Приподнявшись на локоть, он отбросил одеяло, открывая мощную голую грудь, увидел за спиной дочери четверых парней. Они, хмуро угнувшись, не смотрели ему в глаза. Предчувствуя неладное, он добавил металла в голос:

— Ну? В чем дело?

— В тебе, папа! — черство проговорила она.

И в эту минуту отец увидел за спиной дочери ее водителя. Того, который сбежал, когда Хозяин распорядился ликвидировать всех свидетелей убийства Латаева и Кескова. И отец все понял. Он только спросил у него:

— Это ты? Откуда?

— Это мой человек, папа, — сказала за водителя дочь. — Он приглядывал за тобой.

— Что? — задохнулся от возмущения отец. — Ты так с родным отцом!

— Точно так же, как родной отец со мной! — зло отрезала она.

Рывком Хозяин сел, хотел подняться с постели, но парни бросились к нему и прижали к матрацу. Краснея от натуги, он злобно выкрикнул:

— Прочь! Как смеете, ублюдки? Уничтожу! Руку поднимаете на своего хозяина!

— Это мои люди! — отрезала дочь.

— Охрана, ко мне! — прокричал он, безуспешно силясь вырваться.

— Нет больше твоей охраны в доме, папа! — язвительно бросила она. — Везде мои люди!

— Как ты могла? — неистовствовал отец. — У меня под носом! Змею вырастил!

Не отвечая ему, она распорядилась подручным:

— Держите лучше! — и, выглянув в прихожую, позвала. — Зайди!

В дверном проеме возник юркий парень со шприцом в руке. Хозяин взвился, натянул мускулы, цепляясь жесткими пальцами за простыню, захрипел, намереваясь сбросить с себя насевших сверху парней. Но тщетно. Его огромная мощная фигура была распластана на постели, прижата такими же крепкими здоровыми подельниками его дочери. Лицо стало черным, тяжелый взгляд помутнел. Мускулы на теле вздулись, и, казалось, полопаются сейчас. Он выдохнул:

— Доченька! Как ты можешь так поступить с отцом? Из-за кого? Никто не стоит моей любви к тебе!

Быстро подойдя к нему, не глядя в глаза, юркий парень вогнал ему в тело иглу шприца. Не успел еще ввести весь раствор, как Хозяин дернулся, захрипел и ослаб в руках парней. Они положили его на кровати ровнее, укрыли одеялом. Вдова спросила у парня со шприцом:

— Экспертиза установить может?

— Через четыре часа — ничего! — уверенно отозвался тот.

Напоследок глянув в неподвижное крупное с густыми бровями лицо отца, проговорила:

— Прости, папа, я не хотела, ты сам привел к этому, — и быстро вышла из комнаты.

Следом за нею вышли остальные, закрыв плотно двери.

15

Утром, подъехав к особняку, Акламин был раздосадован, услышав, что в доме полным ходом начались приготовления к похоронам. Тесть Латаева ночью скоропостижно скончался.

У забора стояла машина «Скорой помощи». Это стало полной неожиданностью. Странно. Такая смерть всегда вызывает подозрение. Опоздал, подумалось ему, опоздал. Ехал сюда Аристарх с определенными вопросами к жене и к тестю Латаева. Но, кажется, все срывалось. Акламин был в раздумье. Появиться в этот момент в доме со своими вопросами об убитом Латаеве, по крайней мере, несвоевременно. Вряд ли сейчас можно услышать вразумительные ответы. Очевидно, придется подождать до окончания похорон. А за эти дни присмотреться, послушать. Так он и поступил. Оставил оперативников, поручив им организовать наблюдение, собрался отъезжать, как увидел, что из калитки в белом халате вышел врач, пожилой чуть обрюзгший с сосредоточенным лицом человек и направился к машине «Скорой помощи». Аристарх вышел ему навстречу, показал удостоверение, и они прошли в его машину:

— Вы установили причину смерти? — спросил Аристарх, сев рядом с врачом на заднее сиденье.

— Конечно, — ответил тот.

— И какое заключение?

— Обыкновенно. Сердце, — пробормотал врач.

— Насколько нам известно, вчера он был совершенно здоров, — сказал Акламин. Разумеется, вчера никто не интересовался здоровьем тестя Латаева, и произнес эту фразу Аристарх лишь для того, чтобы показать врачу, что полиции об этой смерти может быть известно гораздо больше. Хотя на самом деле все было иначе. — Вы осмотрели тело?

— Конечно. А как же? — нахмурился врач.

— Может, нужно сделать вскрытие? Причина смерти не всегда на виду, — неулыбчивые