Подлинная история тамплиеров - Шэран Ньюман

Наступает момент в моем повествовании, когда мне становится трудно сохранять приличествующую ученому непредвзятость.

Члены комиссии: епископ города Менд Гийом Дюран, епископ Лиможа Реджинальд де Ла Порт, Матфей Неаполитанский, архидиакон Трента Жан де Мантуа и архидиакон Магелонна Жан де Монлор — вновь встретились с Пьером и его товарищами. Они сообщили тамплиерам, что не силах хоть чем-нибудь им помочь. Закон не оставляет сомнений на этот счет: посланцы папы не имеют полномочий на территории, подвластной архиепископу Сансскому. Увы, покачали они головами, тут ничего не поделаешь.

Неужто эти священнослужители были столь законопослушны? Или они праздновали труса, трепеща перед Филиппом Красивым? Или в самом деле верили, что тамплиеры виновны и заслужили свою судьбу? Ведь они не могли не понимать, что своим решением подвергают всех членов ордена смертельной опасности.

Спустя два дня архиепископ Санса решил судьбу пятидесяти четырех тамплиеров — он послал их на костер. Рыцарей «сожгли за городом в поле неподалеку от обители Святого Антония»[339]. Похоже, что жертвы были выбраны наугад из тех узников, которые не примирились с церковью. Лишь немногие из них заявляли о своем намерении защищать орден.

Все тамплиеры умерли, провозглашая свою невиновность. «Все они, без единого изъятия, отказались признать себя виновными во вмененных им преступлениях и в отрицании своей вины оставались тверды до самого конца, не прекращая утверждать, что смертный приговор им вынесен беспричинно и вопреки справедливости. Великое множество народа наблюдало за казнью в изумлении и ужасе»[340].

Ужас охватил и храмовников, все еще находящихся в тюрьме. Никто теперь не рвался защищать орден. Папа то ли не хотел, то ли не мог спасти их. Та опора, на которую они рассчитывали, рухнула.

Следующий свидетель, Эмери де Вилье-ле-Дюк, был так напуган, что был готов признаться в чем угодно, лишь бы избежать костра. Так он и сказал членам комиссии. Стараясь подчеркнуть свою удаленность от ордена, Эмери появился перед комиссией чисто выбритым и без традиционного плаща тамплиеров. Он был очень удручен. «И когда члены комиссии увидели, что свидетель находится на краю гибели», они велели ему возвращаться домой и никому не повторять того, что он только что сказал[341].

Положение храмовников, и без того скверное, вскоре стало еще хуже. Когда члены комиссии вновь захотели увидеть Пьера де Болонья, самого подготовленного защитника ордена, выяснилось, что тот исчез. Он, оказывается, внезапно вернулся к своим прежним признаниям, а затем каким-то образом покинул узилище и бежал.

Потеря такого человека явилась тяжким ударом — мало кто из рыцарей Храма имел юридическую подготовку, чтобы достойно оспаривать обвинения в суде.

С тех пор о Пьере де Болонья не было ни слуху ни духу. Выводы можете делать сами.

Один историк предположил, что повышенный интерес госпитальеров к образованию, проявленный ими в четырнадцатом веке, связан с тем, что «невежество тамплиеров и полное отсутствие у них правовых знаний сыграли важную роль в крахе ордена»[342]. Последствия потери тамплиерами своего главного адвоката свидетельствуют в пользу такого предположения.

Комиссия еще время от времени собиралась до июня 1311 года, но энтузиазма не проявляла. Большинство тамплиеров уже не пытались защищать орден и склонялись к признанию своей вины. Они буквально соперничали друг с другом, наперебой излагая детали богохульных ритуалов, сопровождавших прием новых членов ордена. Они во всех подробностях описывали кресты, на которые или рядом с которыми плевали. Идолы же, которым им надлежало поклоняться, имели головы из золота, серебра или живой плоти. В описании тамплиеров эти объекты поклонения становились то женщинами, то чудищами, то седобородыми мужчинами — казалось, каждый имел своего собственного идола[343].

Наконец комиссия прекратила свою работу и отправила все бумаги в Авиньон папе Клименту. Никаких рекомендаций касательно судьбы храмовников к протоколам не прилагалось.

Теперь решение было за папой и Вьеннским собором.

Когда 24 октября 1307 года состоялся первый допрос Жака де Моле, обвинения касались только ритуалов, сопровождавших прием в орден новых членов. Отрицал ли он Христа и плевал ли на распятие? Говорили ли ему, что он может совокупляться с другими братьями? К этому, похоже, сводились вопросы дознавателей на первом этапе.

Однако в последующие месяцы перечень обвинений вырос до ста двадцати семи пунктов. Многие из них, впрочем, повторяли друг друга. Так, например, пять пунктов утверждали, что тамплиеры плевали, наступали ногами и мочились на крест, а еще два пункта добавляли, что совершались эти действия «в знак неуважения ко Христу и истинной вере» и по приказу тех братьев ордена, которые принимали новых членов. Тамплиеры признавались почти во всех предъявленных обвинениях.

Мы можем представить себе эту картину: после нескольких месяцев заключения и пыток рыцаря или сержанта ордена вводят наконец в помещение, где он предстает перед судьями.

— Здравствуй, брат, — говорит инквизитор. — Святая церковь и король прислали пас сюда, и единственное наше желание — узнать правду, дабы спасти твою душу.

В этот момент обоняние тамплиера ловит запах жареной оленины, и он вспоминает, что, во-первых, умирает с голоду, а во-вторых, не найди он правильных ответов на вопросы судей, его ожидает судьба этого несчастного оленя.

— Так вот, — продолжает инквизитор, — велено ли тебе было плюнуть на крест, когда тебя принимали в тамплиеры?

— Да, господин, это так. Но я перехитрил их и плюнул рядом с крестом, да так, что никто не заметил.

— А приказывали тебе топтать крест ногами?

— Припоминаю что-то в этом роде, господин.

— И ты это делал?

— Даже не подумал.