Столетняя война. Том I. Испытание битвой - Джонатан Сампшен

Фландрии пролегала неопределенная граница Священной Римской империи, проходящая по обе стороны реки Шельды и оставляющая обособленные анклавы одного графства на территории другого — семена будущих территориальных споров. За исключением Брабанта, крупного герцогства с важной собственной суконной промышленностью, Нидерланды состояли из небольших аграрных территорий, гораздо менее густонаселенных, чем Фландрия, и уязвимых для вмешательства извне. В этом регионе было мало правителей, не зависевших в той или иной степени от Франции. Они нуждались во французской поддержке против своих врагов или боялись французской враждебности, когда французская власть была так близко. Многие из них держали изолированные области или анклавы своих владений в виде пожалований от французского короля или владели ими в результате браков, наследования или покупки поместий в самом сердце Франции. Или они были принцами-епископами, которые были обязаны своим избранием на свои должности покровительству королей Франции, всегда находившихся ближе к уху Папы, чем мог надеяться император. Или, не имея такой явной зависимости, они были просто людьми, которые чувствовали притяжение французской придворной культуры, женились сами, или их родственники, на французских принцессах и содержали особняки в Париже, как например ярый франкофил Иоганн, граф Люксембургский, который также был королем Богемии, сыном одного императора Священной Римской империи и отцом другого, но по определению всю жизнь был французским придворным, который верно служил Филиппу VI как солдат и дипломат, пока не погиб, сражаясь за него при Креси.

Все эти князья были вассалами императора Священной Римской империи. Но империя, к которой они принадлежали, едва ли существовала как политическая единица. Она охватывала территории западной и центральной Европы и Италии, слишком обширные и разнообразные, чтобы обеспечить лояльность даже в качестве абстрактного понятия. На французском языке говорили в большей части Эно, в южном Брабанте, примерно в половине Люксембурга, в землях графов Намюрских и принцев-епископов Льежа и Камбре. Далее на север и запад он был принятым языком высшей знати и тех патрициев городов, которые претендовали на то, чтобы обращаться к ним на равных, немцев, которые, как император XVI века Карл V, говорили по-немецки только со своими лошадьми. Основная масса населения говорила на одном или другом из местных диалектов немецкого языка, который французы без разбора называли тhiois (тевтонским). Политической сплоченности было не больше, чем языковой. Ослабленная двумя веками внутренних разногласий и конституционных споров с папством, Священная Римская империя находилась в состоянии политического упадка. Нидерланды были крайней западной частью империи. Они занимали второстепенное место в политическом балансе империи, и их правители были практически суверенными.

Если кто и был способен восстановить империю, то это точно не Людвиг IV Баварский, который был королем Германии с 1314 года и императором с 1328. Ибо, хотя он был человеком больших способностей, он возродил и усугубил давние разногласия с папством, разногласия, якобы связанные с абстракциями канонической теории, но уходящие корнями в древность германской конституции. Папская теория, восходящая, по крайней мере, к правлению Иннокентия III в начале XIII века, гласила, что для того, чтобы избранный король Германии мог осуществлять свои суверенные полномочия, требовалось одобрение Папы. Эта теория лишь недавно была пересмотрена в двух бескомпромиссных буллах Папы Климента V. Но Людвиг IV Баварский пренебрег ею. Он осуществлял свой суверенитет в Германии и Северной Италии, как будто одного избрания его германским королем было достаточно. Более того, по мере того, как ожесточение конфликта усиливалось, он давал приют и покровительство некоторым из самых желчных и эффективных антипапских памфлетистов, которые когда-либо писали, включая Марсилия Падуанского. В 1327 и 1328 годах Людвиг IV довел свою вражду с Папой до кульминационной точки, вторгшись в Италию, короновав себя без папского согласия королем Италии в Милане и императором в Риме и поставив вместо Иоанна XXII антипапу. Иоанн XXII, со своей стороны, отлучил Людвига IV от церкви и объявил германский престол вакантным. Таково было состояние суверенной власти за северными и восточными границами Франции, когда туда начал вмешиваться Эдуард III Английский.

Примерно в то время, когда Эдуард III искал друзей среди соседей Франции, ряд инцидентов показал, насколько уязвимы были правители в Нидерландах в их двусмысленном положении между Францией и Германией, и насколько непрочной была франко-германская граница без какой-либо поддержки национальной власти для ее защиты с немецкой стороны. Поглощение франкоязычных территорий к востоку от рек Рона и Сона в политическую орбиту Франции было свершившимся фактом уже на протяжении более чем столетия. Совсем недавно, во времена Филиппа IV Красивого и его сыновей, французские протектораты постепенно привели к тому же статусу некоторые важные имперские территории на северо-восточной границе Франции, такие как Аргонский лес (Forêt d'Argonne) и Верденское епископство. Должны ли были Нидерланды стать следующими? В 1330-х годах на Брабант было совершено два согласованных нападения, одно из которых, безусловно, было спланировано Францией, а другое — вероятно. Папа Бенедикт XII, исключительно хорошо информированный и всегда чувствительный к изменению баланса настроений в Западной Европе, предупредил об этом французского короля еще в мае 1336 года. В апреле 1337 года, когда главные действующие лица обменивались объявлениями о войне, Бенедикт XII прямо сказал Филиппу VI, что настроение в Германии — "раздражение, приближающееся к отчаянию", и что, скорее всего, последует открытый союз между империей и Англией[297].

* * *

Предпочтительным курсом английского короля был бы союз с Фландрией. Это графство с его протяженной береговой линией и устьями североевропейских рек, а также открытой границей с Францией идеально подходило для его целей. Более того, как сказал один из его советников, Фландрия была для Франции тем же, чем Шотландия для Англии[298]. К сожалению, зимой 1336–37 гг. отношения с Фландрией были плохими. Шотландцы снабжались из фламандских портов, а фламандские корабли принимали активное участие в нападениях французов на побережье Англии. Правительство Эдуарда III потребовало возмещения ущерба за эти и другие инциденты, но у налетчиков были патенты от короля Франции, и граф Фландрии не мог помочь, даже если бы захотел. Впрочем, вероятно, он и не желал. Людовик Неверский был верным слугой своего государя. Эдуард III предложил заключить союзный договор, который граф решительно отверг. В октябре 1336 года произошел полный разрыв отношений между Англией и Фландрией в результате санкций Филиппа VI против англичан и их торговли, которые Людовик Неверский послушно ввел в действие в своем графстве[299].

В августе 1336 года Эдуард III запретил весь экспорт шерсти и кожи из королевства. Возможно, изначально этот радикальный приказ не был предназначен для оказания давления на фламандцев. Однако то, что начиналось как финансовый шантаж, в течение осени превратилось в политическое оружие непредвиденной силы. Фламандская суконная промышленность, а вместе с ней и занятость большей части населения графства, зависела от