Наследники земли - Ильдефонсо Фальконес де Сьерра

верфи от ярости прибоя. Уго объяснил грузчикам смысл своего предложения; его встретили забористым смехом, а вскоре к компании присоединились и несколько лодочников.

– Куда тут поссать? – хохотнул бастайш.

– Глоток вина долгий можно? – уточнил другой.

– Как писать, так и пить, – ответили ему из группы.

– Дай мне бурдюк, – велел Уго Барче. Он про нее как-то совсем забыл. Мавританка больше не ворчала, но вот… походка у нее стала шаткая, а на губах играла блаженная улыбочка. Да она пьяна! Вероятно, отпивала из бурдюка по дороге, тайком. – Дай сюда! – Уго потянул за ремешок бурдюка, но мавританка не выпускала свой груз из рук.

– Ой!

Уго еще не успел отобрать бурдюк, когда увидел, что один бастайш вытащил член и пытается помочиться в кувшин, который держит Доминго. Как только бастайш подносил свой инструмент к горлышку, болгарин делал шаг назад.

– Скажи ему: пусть постоит спокойно, – попросил грузчик.

– Доминго, – медленно заговорил Уго, – как раз и нужно, чтобы они писали в наши кувшины.

Раб его не понимал и продолжал пятиться.

– Это дело я беру на себя, – перебила Барча, выпустила бурдюк и, радостно повизгивая, подобралась к мужчине, стоявшему с членом в руке.

Весело захихикав, она отобрала у Доминго кувшин и подвела горлышко к члену бастайша. А потом с торжественным видом помахала в воздухе указательным пальцем и опустила его на пенис, направляя струю в сосуд.

– Нет!

Уго хотел уже оттолкнуть Барчу, но заметил, что перед мавританкой выстроилась длинная очередь из бастайшей и лодочников, некоторые так и стояли с причиндалами наружу, а смеялись все. А Барча смотрела на них с разинутым ртом и хлопала в ладоши. Вокруг уже начали собираться зеваки, но бастайши их отогнали. «Это только наша потеха!»

Первый в очереди, слив мочу, подошел к Уго за расплатой:

– Нальешь столько, сколько я напрудил? – Бастайш оценивал количество вина, отмеряемого виноделом в плошку.

– Тогда тут только на пятерых и останется, – заволновался Уго.

Бастайш расправился с напитком в два глотка и передал плошку товарищу. Уго мельком взглянул на Барчу. Очередь распалась, мужчины плотнее обступили мавританку, которая продолжала направлять своих клиентов. Один из мужчин шлепнул ее по заду. Барча расхохоталась. Веселая сутолока вокруг нее все больше походила на давку, а Доминго – серьезный, чуждый общей кутерьме – отодвинулся на несколько шагов.

– Ты мимо льешь! – предупредил засмотревшегося Уго бастайш.

– Вот дьявол!

Уго решил сосредоточиться на вине, а привлеченные игрой мавританки бастайши по очереди подходили за столь легко добытой наградой. Уго все подливал и подливал вино в общую плошку. Некоторые подошли и за второй порцией, и Уго не стал препираться: ему было нужно, чтобы эти ребята не расходились. Кто-то похвалил вкус красного вина, и Уго объявил, что не прочь продавать его на Сицилию. Пареньку начали давать советы, и вот он наконец добился своего: разговор, лишь иногда прерываемый удивленными и восторженными выкриками Барчи, потек в нужном ему русле. Бастайши принялись обсуждать корабли и товары, которые только что пришли в порт или скоро отправятся в плавание.

Оба кувшина наполнились до краев, и Уго был вынужден успокоить тех, кто не успел помочиться; парень заверил, что вина хватит на всех. А потом кончилось и вино. Но разговор с бастайшами и лодочниками продолжался еще долго: парень задавал вопросы, морские труженики охотно делились с ним сведениями.

– Откуда такой интерес к кораблям и грузам?

Слова прозвучали из-за спины, уже когда хмельная компания расходилась. Обернувшись, Уго увидел Жоана Наварро и широко улыбнулся. Как это он не заметил появления толстяка? Жоан на улыбку не ответил.

– Твоими разговорами мог бы заинтересоваться и кто-нибудь еще, – сурово пояснил помощник управляющего. – Такая уйма вопросов может вызвать подозрения у купца, у морского капитана, да и у городского чиновника тоже.

– На что ты намекаешь?

– Впредь веди себя осторожнее.

Уго скривил рот, отрицать такие подозрения было бессмысленно.

– Но как же мне быть?

Теперь уже улыбнулся Наварро:

– Ты как-нибудь изловчишься.

«Ты как-нибудь изловчишься». Это не могло быть совпадением.

– Мне рассказали, что в город приходит груз серебра для флорентийцев, сами бастайши его и переносили.

– И что? – хмыкнул управляющий.

– Но что это означает? – спросил Уго. Наварро колебался. – Умоляю вас… Жоан.

– Осевшие в Каталонии флорентийцы прибрали к рукам всю торговлю серебром, они завозят металл из Авиньона и Монпелье. А означает это, что кое-что из серебра будет продано здесь, однако бóльшая часть отправится в Валенсию. Там оно стоит гораздо дороже, чем в Барселоне.

– Не думаю, что эти флорентийцы доверят свое серебро малым каботажным судам, ведь так?

– Учишься понемножку, – подтвердил Наварро, как будто речь шла об игре.

– Вам наверняка известно, какие корабли возьмут курс на Валенсию.

– Нет. Пока что неизвестно. – Наварро понизил голос. – Следи за вербовочными столами. Что-то поговаривают о галере, которая направится во Фландрию. Она пройдет и через Валенсию. И это, наверное, будет… ваш корабль.

– Вы уверены?

– Не совсем. Есть еще итальянские и кастильские суда, идущие на запад, они тоже не минуют Валенсию. Маловероятно, что они примут какой-то груз, однако… Если серебро повезут на каталонском корабле, это будет корабль, идущий во Фландрию.

– А что, таких может быть несколько?

– Нет. Такой корабль уходит раз в год. И больше на запад никто не ходит. К тому же в последние три года многие торговые суда заняты перевозкой солдат на Сицилию. Ближайший корабль, на который откроется вербовка, пойдет во Фландрию, можешь мне поверить.

И Уго поверил. Давая понять, что эта тема закрыта, Наварро кивнул в сторону Барчи и Доминго. Женщина улеглась на песке и дрыхла пьяным сном; парень поддерживал два кувшина, доверху наполненные мочой.

– Твои? – спросил Наварро.

– Почему он обратился ко мне, если вам известно гораздо больше моего? – вопросом на вопрос ответил Уго.

– Видать, к тебе у него больше доверия.

– Смешно звучит.

– Нет. Ничего смешного. Я был большим другом его отца. Арнау очень мне помог, и моя благодарность простирается даже на его сына, и все-таки Бернат – твой друг, а не мой.

– А я рассчитываю на вас.

– Не рассчитывай. И не впутывай. – Помощник управляющего провел рукавом по вспотевшей лысине. – Я пришел только тебя предупредить, да заодно и помог, но больше на меня не рассчитывай, если только дело не коснется твоей жизни. От моего благоразумия зависят моя работа и моя семья.

– А какая твоя выгода от всех этих дел?

Рехина задала свой вопрос, запечатав письмо, которое адресовала валенсийскому купцу, тому самому, чье имя значилось в записке, переданной Габриэлом Мунтсо вместе с печаткой. В письме сообщалось,