Роковое совпадение - Джоди Пиколт

Квентин прищуривается:

— А почему вы спрашиваете?

— Просто из любопытства. Прокурору этого не понять.

Квентин колеблется, как будто не может решить, стоит ли ей доверять. «Да брось ты, — думает Фрэнки, — развязывай язык».

— Защита попросила внимательнее изучить результаты. Безотлагательно. С чего бы это? Я не вижу, как результаты анализа ДНК могут помочь обвинению или защите.

Фрэнки скрещивает руки на груди:

— Вы заинтересовались не результатами, которые я получила. А тем, что написано в истории болезни.

— Я теряю мысль.

— Вам известно, что в заключении по ДНК-анализу говорится, что шансы совпадения ДНК человека, выбранного в случайном порядке и не состоящего в родстве с донором генетического материла, составляют один к шести миллиардам?

Квентин кивает.

— Что ж, — объясняет Фрэнки, — вы только что такого обнаружили.

Пришлось бы заплатить около двух тысяч долларов налогоплательщиков, чтобы эксгумировать тело.

— Нет, — равнодушно говорит Тэд Полин.

Занимая место генерального прокурора штата Мэн и являясь начальником Квентина, он обязан так отвечать. Но Квентин не намерен сдаваться без боя. Только не в этот раз!

Он хватает телефонную трубку.

— Специалист по ДНК из лаборатории штата утверждает, что мы можем провести анализ по тканям зуба.

— Квентин, для обвинения это не имеет значения. Она убила его. Точка.

— Она убила человека, который изнасиловал ее сына. Я должен превратить его из сексуального маньяка в жертву, Тэд, и эксгумация мне в этом поможет.

На другом конце повисает продолжительное молчание. Квентин проводит подушечками пальцев по текстуре деревянного стола Нины Фрост. Он трет и трет, как будто потирает амулет.

— А родственники не станут возражать?

— Мать уже дала свое согласие.

Тед вздыхает:

— Общественность будет оскорблена.

Квентин улыбается, откинувшись на спинку кресла.

— Позвольте мне об этом позаботиться, — уверяет он.

Фишер врывается в кабинет помощника прокурора в необычном возбуждении. Конечно, он бывал здесь и раньше, но кто его знает, где они, черт побери, спрятали Квентина Брауна, пока он занимается делом Нины Фрост. Он только-только открывает рот, чтобы поинтересоваться у секретарши, как из небольшой кухни с чашкой кофе выходит Браун собственной персоной.

— Мистер Каррингтон! — вежливо приветствует он. — Меня ищите?

Фишер достает из нагрудного кармана бумаги, которые получил сегодня утром. Ходатайство об эксгумации.

— Что это?

Квентин пожимает плечами:

— Вы сами должны знать. Ведь это вы, в конце концов, попросили меня поторопить лабораторию с анализом ДНК.

Если честно, Фишер понятия не имел зачем. Анализы ДНК были запрошены по требованию Нины, но будь он проклят, если покажет Брауну свою неосведомленность.

— Что вы собираетесь делать, прокурор?

— Простой тест, который докажет, что священник, которого застрелила ваша клиентка, и человек, изнасиловавший ее сына, — разные люди.

Взгляд Фишера суровеет.

— Увидимся завтра утром в зале суда, — бросает он и к тому моменту, как машина подъезжает к дому Нины, начинает понимать, как обычный человек может быть доведен до такого отчаяния, что способен убить.

— Фишер! — восклицаю я.

Я и на самом деле рада видеть адвоката. Удивительно, но либо я на самом деле «сплю с врагом», либо слишком долго просидела под домашним арестом. Я распахиваю дверь, чтобы впустить адвоката в дом, и вижу, что он вне себя от злости.

— Вы знали, — произносит он спокойным голосом, что звучит еще более пугающе. Он протягивает мне ходатайство, поданное в суд помощником генерального прокурора.

У меня внутри все начинает мелко дрожать, я чувствую себя совершенно разбитой. С величайшим усилием я сглатываю и смотрю Фишеру в глаза — лучше позже, чем никогда.

— Я не знала, стоит ли вам говорить. Я не знала, важна ли эта информация для моего дела.

— Это моя работа! — взрывается Фишер. — Вы не зря платите мне деньги, Нина. Вы наняли меня, потому что где-то в глубине души, хотя и не на сознательном уровне, понимаете, что я способен сделать так, чтобы вас оправдали. Если откровенно, у меня это получается лучше, чем у любого другого адвоката в Мэне… включая и вас.

Я отвожу взгляд. В душе я прокурор, а прокуроры никогда всего адвокатам защиты не рассказывают. Они танцуют вокруг друг друга, но ведет всегда прокурор, а адвокату приходится приспосабливаться.

Всегда.

— Я вам не доверяю, — наконец признаюсь я.

Фишер дергается, как от удара:

— В таком случае мы квиты.

Мы пристально смотрим друг на друга, два крупных пса с оскаленными клыками. Разгневанный Фишер отворачивается, и в это мгновение я вижу в окне отражение своего лица. Если честно, я больше прокурор. Я не в состоянии себя защитить. Я даже не уверена, что хочу защищаться.

— Фишер, — окликаю я, когда он уже на полпути к двери. — Насколько сильно это может мне повредить?

— Не знаю, Нина. От этого вы не становитесь менее безумной, но при таком раскладе лишены сочувствия окружающих. Вы больше не героиня, убившая педофила. Вы — горячая голова, лишившая жизни невинного человека, к тому же священника. — Он качает головой. — Вы — высший пример того, почему у нас закон стоит на первом месте.

По его глазам я вижу, что меня ждет: в действительности я больше не мать, готовая на все ради своего ребенка, а просто безрассудная женщина, которая думала, что ей виднее. Интересно, а на своей коже чувствуешь по-другому вспышки фотоаппаратов, когда тебя снимают как преступницу, а не как жертву? А как посмотрят на меня родители, которые когда-то понимали мои поступки, даже если и были с ними не согласны? Перейдут на другую сторону улицы — на тот случай, если ошибочное суждение заразно?

Фишер тяжело вздыхает:

— Я не могу запретить им эксгумировать тело.

— Знаю.

— И если вы будете утаивать от меня информацию, то потом будете плакать, потому что я не буду знать, что с ней делать.

Я втягиваю голову в плечи:

— Понимаю.

Он поднимает на прощание руку. Я стою на пороге, провожая его взглядом, ежусь на ветру. Его машина выезжает на дорогу, выпуская из застывшей выхлопной трубы облачко дыма. С глубоким вздохом я поворачиваюсь и вижу в метре от себя Калеба.

— Нина, — спрашивает он, — что это было?

Я качаю головой и протискиваяюсь мимо него, но он хватает меня за руку, не желая отпускать.