Жемчужина гарема - Лидия Миленина

— Каком? — почти простонала я.

Сейчас попросит меня, подумалось мне. И я не смогу отказать. Потому что жизнь Ролара важнее, даже если я сама его никогда больше не увижу…

— Опять же все очень просто. Я хочу, чтобы именно ты стала моей Жемчужиной. Но эта возможность не зависит от меня целиком. Это либо произойдет, либо нет, и повлиять на это напрямую я не в силах. Но я осознаю, что притащить тебя волоком на испытание — и Жемчужиной ты с гарантией не станешь. Вся твоя энергетика будет сопротивляться этому. Поэтому… Аленор, это очень выгодная для тебя сделка. Ты добровольно придешь на испытание, сделаешь все, что необходимо. А дальше распорядится судьба. Либо ты станешь моей Жемчужиной, и тогда я освобожу Ролара, но ты останешься со мной. Либо ты Жемчужиной не станешь. И тогда я освобожу своего брата, и ты уйдешь к нему. Если захочешь… За неделю он не умрет, драконы на редкость живучи.

«Что?!» — отзвуком пронеслось у меня в голове… «И тогда я освобожу своего брата, и ты уйдешь к нему… если захочешь». Или я никогда больше не увижу Ролара, став Жемчужиной Рокарда. Но в обоих случаях Ролар будет жить.

Может быть, это и была ловушка. Наверняка. Наверняка, Рокард все просчитал неведомым мне образом. Все продумал в своих интересах.

Но отказаться было невозможно. Ведь эта сделка гарантировала жизнь моему Ролару. В любом случае. Даже, если обрекала меня на разлуку с ним.

— Поклянись яйцом своей матери, что все будет именно так, — сказала я, вспомнив, как герцог потребовал гарантий от прилетевшего дракона.

— Умная, — усмехнулся Рокард. — Впрочем, я и не собирался тебя обманывать

***

Он поклялся яйцом своей матери, как обещал. Он все сделал, как обещал. Открыл мне разум, и я увидела, что предложение искреннее. Что Рокард действительно готов освободить Ролара, если я добровольно пойду на испытание.

А у меня просто не осталось сил, чтоб еще как-то оценивать и анализировать ситуацию. Я знала, что поступаю правильно. Но знала и то, что это — коварная ловушка коварного дракона.

Знала даже в чем суть его игры. Он был прав, я неплохо его понимала. Видела его мотивы, могла в какой-то степени понять его игру.

Рокард был уверен, что Жемчужиной стану я. А дальше… Ему не жаль отпустить Ролара. Ведь жизнь со знанием, что твоя истинная пара принадлежит врагу, — куда хуже, чем честная смерть. По крайней мере, похоже, дракон так думает.

Нет, Ролар, мы не сдадимся, сдерживая слезы то ли бессилия, то ли в какой-то степени облегчения, шептала я про себя. Мы не сдадимся. Даже если Рокард прав и я стану его Жемчужиной, мы найдем способ быть вместе. Принадлежать другому дракону — это не столь непоправимо! Не верю, что ты откажешься от меня, если я стану его Жемчужиной!

А пока я должна сделать все возможное, чтобы Жемчужиной не стать.

— Хорошо, — сказала я, прежде чем окончательно согласиться. — Но у меня есть еще одно условие, Рокард. На испытании я должна быть последней. Все остальные девушки должны пройти его раньше меня.

«И дай Бог, одна из них станет Жемчужиной, прежде чем очередь дойдет до Аленор Грейзо».

— Весьма умно, Аленор. Логично, — краем губ улыбнулся Рокард. — Я согласен, потому что ни одна из… жемчужин не конкурентка тебе. Моя… ипостась будет ждать тебя… А знаешь, — он удобно устроился в кресле напротив меня, подпер подбородок двумя пальцами. — Ты восхищаешь всегда. И сейчас, когда ты загнана в угол, когда любая твоя мысль прочитывается сразу, ты находишь решения и успеваешь сориентироваться в ситуации. Если бы не горячность и желание выцарапать мне глаза — заодно с сердцем — из тебя мог бы получиться отличный политик, Аленор.

— Да? — усмехнулась я. — Возможно, герцог оценил то же самое… Кстати, ты собирался рассказать мне о нем…

— Стоп, Аленор! — Рокард со смехом поднял руку, останавливая меня. — Ты и так задала много вопросов и получила на них ответы. Об этом я расскажу тебе завтра, если спросишь. Теперь моя очередь — ты не забыла наш первый договор?

— Ты не позволишь забыть, — усмехнулась я. — Ты помнишь обо всем, что выгодно тебе помнить. Итак, твой первый вопрос, милорд Рокард? Хотя не представляю, какой полезной тебе информацией я могу владеть.

— Аленор, скажи… — задумчиво протянул дракон. — Какой у тебя любимый цвет?

— Что? — переспросила я. Он с ума сошел, этот дракон? Или это такое утонченное издевательство. — Зачем тебе это? Все о моих вкусах ты можешь прочитать в моей голове…

— И все же это другое, — наклонившись в мою сторону заговорщицким тоном произнес Рокард. — Мне интересно услышать, как скажешь ты сама. Как выразишь свои ощущения… Ведь, согласись, отношения между людьми строятся из их взаимодействия. А если я просто прочитаю твои мысли, где здесь твое самовыражение?! Где твои слова, твои взгляды?! И где наше взаимодействие…?

— Я не собираюсь строить с тобой никаких отношений, Рокард!…А мой любимый цвет — синий. Этого достаточно?

— Нет. С тебя около четырех или пяти ответов, если учесть, что, когда ты спрашивала спонтанно, я великодушно отвечал. Не будешь же спорить с этим?! Итак, твой любимый цвет — синий… А почему?

— Что значит почему? — изумилась я. — Он мне очень нравится, поэтому можно сказать, это мой самый любимый цвет.

— Вот… а как именно он тебе нравится? Что ты чувствуешь, глядя на что-то синее?

Что я чувствую? Улыбнулась я про себя.

И почему-то стало грустно. Может быть, потому что еще никому не приходило в голову задать мне такой вопрос. Вопрос, который должен коснуться привычных, но важных чувств, о которых мы обычно и не задумываемся, но которые во многом и характеризуют нас как личность. А единственный, кто спросил об этом, — опасный и коварный враг.

Что я чувствую, глядя на что-то синее? Нет, не покой. Я ощущаю, как душа раскрывается в мечте. Потому что синее… это море, в котором плещутся волны, шумит ветер и солнце бросает яркую дорожку на пенные валы. Потому что в синем море, синей воде, в развевающемся синем плаще… во всем этом мечта и свобода. Свобода и мечта…

— Я ощущаю свободу и счастье, — ответила я. — И все синее напоминает мне о море, — лаконично ответила я. Но знала, что Рокард прочитал в моем разуме больше этих слов. Прочитал мои чувства, мои ощущения.

Он сидел, наклонившись вперед, опершись локтями на подлокотники кресла и пожирал меня своим янтарным океаном. Поглощал, окутывал. От этого взгляда хотелось опустить глаза, засмущаться… отдаться. А в его фигуре чувствовалось напряжение, словно перед броском.

Рокард едва сдерживается?! Вообще-то это опасно, я должна прервать этот огонь, если не хочу снова стоять на грани.

— Я устала, — сказала я, стараясь прямо смотреть ему в глаза, не смущаться и не теряться в янтарном огне. Это было совсем не просто, потому что руки подрагивали, а сердце билось маленькой птицей в силках. — Мы договаривались на ужин. Ужин уже прошел — мы оба поели. Я позволю себе уйти.